Спасительная неожиданность

Когда уже довольно-таки далеко отъехали от места стоянки, Богуслав бросил гадким голосом орать одному ему ведомую песню про поход в Тьмутаракань и спросил меня:

– А что это ты там толковал про королевскую династию? Я как-то не разобрался, у нас на Руси никаких династий нет.

– Как это нет? У нас сейчас правят Рюриковичи.

– Рюрик давно помер.

– Рюрик-то умер, а до сих пор правят его потомки. Они-то и есть Рюриковичи.

– Кто такие?

– Да все русские князья, все эти князи Игори, Вещие Олеги, Владимиры-крестители, Ярославы Мудрые, все, все они Рюриковичи.

– А мой сын – Владимир Мономах! – гордо отделился от княжеской оравы Богуслав.

– Это он такое прозванье взял по матери, а по официальному отцу, князю Всеволоду, и он Рюрикович.

– А в других странах так же?

– Конечно. В Англии сейчас властвует Нормандская династия, а потом сменится еще несколько: будут и Плантагенеты, и Тюдоры, и Стюарты, и Ланкастеры, а в мое время сидят для вида Виндзоры.

– А во Франции?

– Там были Меровинги и Каролинги, сейчас у власти Капетинги, после них пойдут Валуа и Бурбоны. В 21 веке французам хорошо живется и без короля – потягивают легкое винишко и в ус не дуют.

– Сколько всяких династий, аж голова идет кругом! Как ты все это помнишь, ума не приложу! Память у тебя поразительная.

– Моей памятью поражать только деток малых, которые только что из люлек вылезли и говорить научились. Они вообще ничего не знают, и я им покажусь светочем знаний. Всю жизнь соображалкой больше беру, а не памятью.

Последнее время, правда, одарили меня волхвы абсолютной памятью – запоминаю все насмерть и навсегда. Матвей меня после этого искусству боя на саблях и рукопашному бою за пару дней обучил. Я все помню, и мышцы мои все помнят, повторять сто раз каждое движение не требуется. Теперь постоять за себя могу не хуже опытного ушкуйника без всякой магии. И убить голыми руками вооруженного врага уверенно сумею.

Да еще плюс к тому могу вспомнить все, что угодно из своего прошлого, лет после семи. А тут еще антеки уважили – обеспечили бесперебойным выходом в Интернет 21 века. Я во французских делах как разобрался – пока антек астронома искал, почитал то, что есть по Анне, королеве Франции. И сейчас: одним глазом на дорогу поглядываю, другим на королевские династии разных стран посматриваю.

– А как это на Руси будет? Тысячу лет одни Рюриковичи будут сидеть?

– Это нет. 200 лет уже высидели, еще 500 посидят, и конец их правлению придет. Несколько лет Русь поголодает из-за Годуновых и на 300 лет придут царствовать Романовы. В 20 веке убили злые люди последнего императора, его жену, пятерых детей, и людей, что при них состояли: лекаря, повара, комнатную девушку и лакея.

– Этих то за что?

– Кто их этих убийц знает. Тяжелое время, мутное время. Убивали русские люди других русских людей сотнями тысяч. Как писал поэт того века Семен Гудзенко, правда, по другому поводу:

Нас не нужно жалеть, ведь и мы б никого не жалели.

Ладно, хватит о печальном. Спой еще какую-нибудь разухабистую песню.

Вдруг боярин остановил коня и перекрестился. Я, на всякий случай, тоже. Он глядел куда-то вдаль, и глаза его подернулись поволокой.

– Здравствуй, Родина, – негромко произнес Слава. – Твой блудный сын воротился.

Зрение у Славы было как у орла. Я маковки куполов церквей начал различать только минут через пять теперь уже быстрой езды. Если так же бойко скакать, через полчасика должны бы прибыть в родовое гнездо бояр Вельяминовых.

К нам подъехал поближе протоиерей Николай на Вихре. Чтобы не сильно умаивать лошадей его нешуточным весом – сто с лишним (ох далеко лишним!) весом, их под ним меняли. В основном это были Зорька и Вихрь.

– Надеюсь, что в Переславле меня избавят от ненужной защиты и опеки? Очень хотелось бы одному посетить местные церкви, епископский каменный дворец – тут повсюду есть на что полюбоваться.

– А в других русских городах этого нет что ли?

– Здесь до 1045 года была кафедра русского митрополита, а все шесть епископов к нему каждый год на неделю съезжались. Кафедру перенесли в Киев только после того, как Софийский собор там отстроили. Митрополит переехал, а красота, воплощенная в камне, фресках, мозаиках осталась. Поэтому здесь все самое лучшее. Многие из икон увезли в столицу, но многие работы византийских, корсуньских и наших первых мастеров-иконописцев прижились, творят чудеса, и их не решились тронуть. Представляете, здесь иконы самого преподобного Алипия висят!

Я, кроме Андрея Рублева, никого из иконописцев и не знал сроду, но тот, вроде, жил попозже.

– Народ еще в Киеве баял, что ни одна икона на Руси так не лечит, как Великая Панагия этого иконописца. Да он и сам лекарь от Бога. Пришел к нему прокаженный, Алипий его язвы краской, что для написания икон у него стояла, смазал, и тот теперь здоров!

– Народные басни, поди, – усмехнулся скептик Богуслав, – их у него много.