Спасительный 1937-й. Как закалялся СССР

Чистка страны от особо опасных врагов народа распространилась и на «посидельцев» лагерей. 5 августа Ежов подписал приказ для исполнения начальниками УНКВД Красноярского края Ф.А. Леонюка и Норильлага В.З. Матвеева: «О проведении операции по приказу № 00447 в лагерях». В документе, подготовленном его аппаратом, предписывалось:

«1. С 10 августа начать и в двухмесячный срок закончить операцию по репрессированию наиболее активных антисоветских элементов из бывших кулаков, карателей, бандитов, белых, сектантских активистов, церковников, ведущих в лагерях активную антисоветскую подрывную работу. Репрессии подлежат также и уголовные элементы, содержащиеся в лагерях и ведущие там преступную деятельность. 2. Все перечисленные выше контингенты после рассмотрения их дел на тройках подлежат расстрелу. 3. Вам утверждается подлежащих расстрелу по Норильлагу 300 (триста) человек».

Конечно, 300 зэков — не «триста спартанцев», и подобная мера репрессий в отношении социально опасных элементов не являлась прецедентом в истории. Известный дипломат А.А. Игнатьев писал, что с началом Первой мировой войны во Франции были расстреляны все уголовники, как осужденные, так и находившиеся на свободе.[67] Антисталинисты тщательно скрывают криминальную составляющую предвоенной чистки. Но, может быть, такая информация вообще отсутствует? Нет! Нарком НКВД строго регламентировал «бюрократическую» сторону карательных мер:

«4. Установить следующий порядок оформления дел: начальники третьих отделов лагерей на основании имеющихся материалов оперативного учета составляют на каждого подлежащего репрессированию подробную справку. С указанием в ней фамилии, имени, отчества, за какие преступления, на какой срок и кем осужден, преступная деятельность подлежащего репрессированию в лагере, в том числе и побеги, если они имели место. Справки подписываются начальниками 3 отдела и начальником лагеря…

Справка на каждого подлежащего репрессированию заключенного вместе с имеющимся на него в 3 отделе делом направляется на рассмотрение соответствующей республиканской, краевой или областной тройки. Тройка по рассмотрению представленных ей этих материалов выносит приговор, который и заносит в протокол. Выписка из протокола в отношении каждого осужденного приобщается к делу… Протоколы троек с приложением дел осужденных по исполнении приговоров немедленно направляются начальнику 8 отдела ГУГБ НКВД СССР».[68]

То есть в архивах «спрятана» более чем подробная статистика об уголовно-криминальной составляющей Большой чистки, но именно эта информация тщательно скрывается антисталинистами. Дело в том, что среди осужденных по параграфам пресловутой 58-й статьи за «контрреволюционную деятельность» значительную часть составляли чиновники, привлеченные к ответственности тоже за хозяйственные, финансовые и должностные преступления. Поэтому антисталинисты, являющиеся потомками лиц, осужденных за уголовные преступления, были шкурно заинтересованы в том, чтобы представить своих родственников жертвами «политических репрессий».

Однако такое умышленное извращение логики событий прошлого далеко не безобидная вещь. Когда президент Дмитрий Медведев заявил о правовом нигилизме в России, он, безусловно, был прав. Но откуда в российском менталитете патология отрицания права как социального института системы общественных отношений?

Основной причиной стало то, что десятилетиями пропаганда вдалбливала в мозги населения страны ложь, будто бы все заключенные ГУЛАГа стали жертвами лишь «политических» репрессий. Поэтому любой отсидевший свой срок преступник стал утверждать, что его «посадили» незаконно.

Характерной иллюстрацией технологии, дискредитирующей правомерность наказания, стал распространенный в исторической публицистике миф о «трех колосках», лживо утверждавший, будто бы репрессиям подвергались колхозники, собиравшие на полях «колоски», чтобы «накормить голодных детей». Даже сегодня эту глупость можно услышать с телеэкрана. В действительности, постановление от 7 августа 1932 года «Об охране имущества государственных предприятий, колхозов и кооперации и укреплении общественной (социалистической) собственности» декларировало:

«ЦИК и СНК Союза ССР считают, что общественная собственность (государственная, колхозная, кооперативная) является основой советского строя, она священна и неприкосновенна, и люди, покушающиеся на общественную собственность, должны быть рассматриваемы как враги народа, ввиду чего решительная борьба с расхитителями общественного имущества является первейшей обязанностью органов Советской власти».