Спасительный свет

– Что ей купить? – он беспомощно посмотрел на сына. – Чего бы ей хотелось?

– Мама на каждый день рождения покупала ей старинную куклу.

– Верно, но ей уже четырнадцать.

Да он и не знал, где взять такую куклу. Энни обычно покупала ее заранее и припрятывала до дня рождения Лейси. Кроме того, это был особый подарок Энни. И поскольку Энни умерла, когда Лейси было тринадцать, значит у Лейси должно быть тринадцать кукол.

Когда Клей ушел, Алек заглянул в комнату Лейси. Там не было такого беспорядка, как перед ее стремительной уборкой в день выпуска Клея, но уже вновь накопились и одежда, и бумажки. Эта комната стала ее убежищем.

На днях она вернулась домой поздно и пронеслась мимо него прямо в свою комнату. Но одного взгляда было достаточно, чтобы понять: что-то стряслось. Ее блузка была расстегнута, на лице – следы слез. Он постоял несколько минут у ее двери, слушая, как она плачет, прежде чем постучаться и войти. В комнате было очень темно, и ему пришлось пробираться к ее кровати на ощупь. Алек сел на край постели, и, когда его глаза привыкли к темноте, увидел, что она лежит на боку, лицом к стене. Она чуть слышно всхлипывала, пытаясь скрыть от него свои слезы.

– Что случилось, Лейс? – спросил он.

– Ничего. – Ему пришлось наклониться поближе, чтобы расслышать.

– Тебя кто-нибудь обидел? Она неприязненно хмыкнула:

– Господи, до чего же ты примитивен. Он сжал руки у себя на коленях.

– Может быть, тебе сходить к консультанту? – предложил он. – Вдруг тебе это понравится? Ты сможешь выложить ему все, что тебя мучает.

Она не ответила.

– Лейс, ты хочешь сходить к консультанту? – снова повторил он.

– Нет.

– В таком случае, может быть, ты скажешь мне, что тебя тревожит?

– Я уже сказала тебе: ничего.

– Девочка моя, – он прикоснулся к ее руке, и она резко отдернула ее. С ее губ сорвался возглас оскорбления и боли.

– Ты не мог бы уйти? – спросила она. Он встал и направился к двери.

– Я люблю тебя, Лейс, – сказал он, отвечая на ее молчание, прежде чем закрыть дверь.

Он постоял некоторое время в коридоре под ее дверью, достаточное, чтобы убедиться в том, что она снова начала плакать, на этот раз еще сильнее, как будто он каким-то образом усилил ее боль.

Сейчас он стоял в дверях ее комнаты, размышляя над тем, как загладить свою вину. Куклы взирали на него с немым укором, и со стен злобно усмехались молодые люди в коже и с голой грудью. Ну, что ж, на этот раз он без сомнения дал ей повод для слез.

Алек купил ей шоколадный торт с белой глазурью и попросил продавщицу в кондитерском отделе супермаркета написать между сахарных цветов голубыми буквами: «С днем рождения, Лейси!». Он заглянул в магазин одежды, куда Лейси обычно ходила с Энни. Ряды шорт и футболок, юбок и платьев ошеломили его. Он не знал размеров дочери, ее вкусов. В конце концов он остановился на подарочном сертификате из музыкального отдела – теперь он уже не знал, какую музыку она предпочитает – и, довольный собой, отправился домой, намереваясь приготовить к обеду ее любимые инчиладос из цыпленка.

Записи Энни мало помогли ему. Очевидно, большую часть рецепта инчиладос Энни придумывала на ходу, а то немногое, что оказалось в тетради, было написано ее каракулями, которые за долгие годы он наловчился разбирать. Но на сей раз единственное, что ему удалось прочесть, это слова «Лейси обожает», нацарапанные в нижнем правом углу.

Он позвонил Ноле.

– Представляешь, я забыл о дне рождения Лейси.

– Я знаю, дорогой. Джессика сказала мне.

– Мне следовало записать это в календаре. В последнее время моя память часто меня подводит.

– Не вини себя, Алек. Все перемелется, Лейси простит тебя.

– Я хотел приготовить инчиладос, которые обычно делала для нее Энни. Лейси любит их, но прочесть записи Энни совершенно невозможно. У тебя есть рецепт?

– Конечно. Давай я приду и помогу тебе.

– Нет, пожалуйста, не надо. Не надо приходить. Ты можешь просто продиктовать его мне? – Нола жила на другой улице и ей потребовалось бы не более минуты, чтобы прийти, но он меньше всего хотел этого. Догадывается ли она, спрашивал он себя, о том, как старательно он избегает оставаться с ней наедине?

Приготовление инчиладос оказалось гораздо сложнее, чем он ожидал. Он поранил пальцы, разделывая цыпленка, и испортил четыре тортильи, прежде чем наловчился погружать их в соус и быстро наполнять начинкой.

Лейси появилась с черного хода в половине шестого. Он обнял ее, крепко прижав к себе, прежде чем она успела увернуться. Ее тело показалось ему худым и напряженным. Наушники у нее на голове оказались рядом с его щекой. Они были холодными, и он расслышал слабый ритм рок-музыки.

– Прости меня, Лейси, – сказал он. – Я просто не замечаю течения времени, дни ускользают от меня.

Она отодвинулась, даже не взглянув на него:

– Это неважно. – Она сняла наушники и положила их на стол.

– Позовешь Клея обедать, ладно? – попросил он. – Я сделал твои любимые инчиладос.

Она глянула на духовку и направилась к лестнице.

– Вкусно, пап, – сказал Клей, копаясь в сырной массе на тарелке.