Спасти Феникса

А она-то думала, что смех принадлежал Подлецу. Ошиблась. Снова.

Принц нервничал, сгибая порезанную руку. Завет вылечил его, запечатав клятву, однако это явно его не успокаивало.

– Фимиам был церемониальным…

– «Чертовы пачули», вот как она его назвала. – Тавин рассмеялся, балансируя хворостинкой на кончике пальца. – Целых три дня неразберихи. Говорил же тебе, что будет грязно, Жас.

Фу забрала у него хворостинку, взвалила вязанку дров на плечо и зашагала прочь.

– Она со мной согласна, – невозмутимо добавил Тавин ей вслед.

Крыло. Ей нужно мириться с глупостями лордиков лишь до тех пор, пока они не доберутся до Крыла. Точнее, до губернаторского города Чепарока. Тогда часть клятвы Па будет выполнена, и она сможет забыть и про них, и про дворянство Олеандров.

Когда Фу приблизилась, Подлец насыпал небольшой земляной вал вокруг растущего штабеля дров. При виде ее он воткнул лопату в землю и проворчал:

– Его высочество тебя печалит?

– Только его сторожевой пес, – проворчала она в ответ.

– Похоже, его научили нескольким фокусам. – Подлец указал подбородком ей за спину.

Фу бросила украдкой взгляд. Тавин взгромоздился на неустойчивое бревно возле телеги, удерживая несколько хворостинок на ладонях и макушке. Половина Ворон закатывала глаза. Вторая половина смеялась.

Она скривила рот.

– Всегда думала, что Охотничьи касты родились с палками в задницах.

– Выходит, принц – ссыкло, а его охранник – клоун. – Подлец сплюнул и продолжал копать. – Лишняя трата.

Фу с сомнением сгрузила свою долю дров на поленницу. Было очевидно, почему Па называет Подлеца «умником на две секунды»: Тавин вовсю трудился, переманивая Ворон в стан своего принца. Сокол не был клоуном. Он был ходячей проблемой.

Когда она вернулась к телеге, олицетворение проблемы рылось в окровавленных саванах на земле. Сперва он выудил кинжал, который кинул поджидавшему принцу, затем два коротких меча, которые легким отработанным движением сунул себе за пояс. Ножны каждого стоили достаточно, чтобы год кормить всю стаю.

Фу повернулась к принцу.

– А Фениксы вообще горят?

Принц Жасимир прищурился.

– Ты это мне?

– Ага. Ты горишь? – Она ждала, набирая новые дрова, однако Жасимир, похоже, понятия не имел, что ответить. Фу вздохнула. – Нужно ли нам подделывать погребальный костер для мальчишки с наследным правом огня?

Она слишком часто размышляла о том дне, когда мертвые боги раздавали наследные права. Она не могла взять в толк, что подвигло богов Воробьев благословить свою касту даром убежища, позволявшим им становиться незаметными, когда пожелают. Что побудило богов Журавлей подарить своим детям наследное право истины, чтобы они могли видеть ложь, как грязные пятна?

Она слишком много думала о том, почему боги Ворон оставили их вообще без Наследного права.

И она считала, что, когда боги Фениксов награждали своих детей наследным правом огня, они совершенно не подумали о погребальных кострах.

За принца ответил Тавин.

– Все нормально. Фениксы горят, когда умирают. – Он подобрал и положил поверх ее охапки дров скомканные саваны. – Вот, их тоже нужно будет сжечь.

Что-то выскользнуло из-под ткани. Фу по привычке поймала.

Ее руку тряхнуло, и не успела она избавиться от этого ощущения, как паника охватила мозг. На мгновение зрение помутнело, и мир превратился в грязь и кислую жижу, визг и хрюканье, щетину и…

– Свиные кости.

Залитая светом факелов ночь вернулась вместе с голосом Тавина. Дрова валялись грудой у ног Фу. Ее руки все еще путались в ткани. Тавин откровенно сдерживал ухмылку. Похоже, он решил, что ей противно, а не ошеломительно.

– Это свиные кости, – рассмеялся он, становясь на колени и собирая рассыпавшиеся дрова, пока ее мозг подбирал человеческие слова. – Мы решили, что костер будет неполноценным без фрагментов костей.

Она уже много лун не сталкивалась с костями животных. Силу человеческих костей и зубов, вот что она умела по собственной воле извлекать или поглощать, но звери… у зверей мерзкая привычка носиться необузданно.

Руки Фу дрожали скорее от гнева, чем от потрясения.

– Послушай меня, Соколенок, и запомни хорошенько. – Она швырнула скомканные тряпки в грудь Тавину. – Никогда не смей заставать Ворону врасплох, подсовывая ей кости таким вот образом. Никогда.

– Особенно такую, как Фу, – сказал Па за ее спиной. И похлопал по плечу.

– Она костокрад? – поинтересовался принц Жасимир, косясь на девушку.

Все Вороны, которые могли слышать это оскорбительное замечание, вздрогнули. Тавин тоже. Принц этого как будто не заметил. Не спеша с ответом, Па пошарил на дне телеги, чем вызвал протестующее мяуканье Блевотки, которая забралась под мешок с просом.