Спасти Феникса

Принц Жасимир открыл и закрыл рот. Он выглядел таким же подавленным, какой Фу себя ощущала.

Она вытащила из узла смену одежды и мешочек с мыльными ракушками.

– Пойду помоюсь, – пробормотала она, неуверенно поднимаясь на ноги.

Тавин потянулся, чтобы поддержать ее, и она уже не знала, хочет ли уклониться или опереться на него.

Она не сделала ни того ни другого, а, испытывая головокружение, проскользнула мимо в сумрачный проход. Чем дальше она шла, тем гуще становился воздух, пропитанный паром. Скоро перед ней открылся водоем, широкий и чистый. Луч умирающего дня падал через отверстие высоко в потолке и кружился в воздухе.

Фу улучила момент, чтобы испытать три воробьиных зуба. Они продержались не дольше одного вздоха, успев показать отваливающиеся клочки следопытных чар Стервятников. Должно быть, они прилипли в то мгновение, когда она упала.

Она заставила зуб Стервятника гореть подольше, ища хозяина запасов Клокшелома. Одну руку она держала на поясе, снятом с мертвого кожемага. След ушел далеко за пределы пещеры, достаточно далеко, чтобы подарить им по крайней мере ночь.

Мысль о клятве давила ей на плечи, пока она снимала одежду и несла ее стирать в обжигающе горячей воде, с наслаждением ломая в кулаке мыльные ракушки.

Какая Ворона станет поворачиваться спиной к дорогам, которыми должна идти по зову Завета? Какая Ворона станет упражняться с мечом? Какая Ворона станет связываться с кожемагом, угрожать принцу и фривольно думать о незаконнорожденном Соколе?

«Предательница вроде Подлеца», – сказала первая ее часть.

«Вождь вроде Па», – возразила вторая.

А третья шепнула:

«Голодная настолько, чтобы забыть страх».

Она не получила ответа, даже когда выбралась из водоема, отмывшись чуть ли не до боли и радуясь по этому поводу. Она не знала, получит ли ответ прежде, чем доберется до Маровара, или даже после.

Они были близко к цели. Они опередят Клокшелома на пути в Триковой, Па снова будет ее вождем, принц станет чужой заботой, а Тавин… она не могла думать о Тавине.

Она выжала мокрую одежду, облачилась в сухую и пошла обратно, неся сандалии в руке. Миска с ужином стояла возле костра. Принц Жасимир прошмыгнул мимо нее, безмолвно таща к источнику охапку посуды и грязной одежды. Тавина нигде видно не было. Она нахмурилась. Это означало, что он решил сторожить за нее.

Снова пора было накладывать чары, и неважно, насколько она устала. Фу положила мокрую одежду сохнуть у костра, подобрала с земли миску и отправилась разыскивать Сокола.

Она нашла его при выходе из пещеры рядом со шкурами, которые должны были согреть его предстоящей морозной ночью. Синие сосны покрывали долину под ними сплошным ковром. Нити молний прошивали кромку неба, отороченную грозовыми тучами.

Тавин оглянулся на нее, и в его взгляде промелькнуло нечто, тоже напоминавшее молнию. И снова вернулся прежний вид, будто отработанным движением поставили на место бумажную ширму.

Фу решила, что чары подождут, пока она поест. Она села рядом с ним и принялась сухим хлеблином запихивать в рот рис со свининой. Холодный воздух соскальзывал по ее мокрым волосам, прилипшим к голове.

– Сейчас моя смена.

– Насколько они далеко? – спокойно спросил он.

Фу положила руку на украденный мех и призвала к жизни зуб Стервятника. На сей раз он показал ей свободный путь между деревьями, где-то по ту сторону грозы. Меньше, чем в дне отсюда. Они медленно приближались.

Она указала на горную цепь.

– Вон там. Сегодня они до нас не доберутся, но…

Тавин кивнул. Она ждала очередной выходки: шутки насчет пещерных привидений, колкости по поводу готовки, чего угодно. Напрасно.

– Я могу нас снова спрятать, – призналась она.

– Они уже знают, что мы остановились здесь. Побереги силы.

– Тогда давай я посторожу.

Ее ударил порыв холодного ветра, сопровождаемый тихим урчанием грома.

Тавин вздрогнул.

– Все в порядке. Ты заслужила…

– Говори по-простому, – прервала его Фу, снова набивая рот ужином. – Ты не хочешь общаться с принцем. Что тебя так возмутило? Он ведь не сказал ничего нового.

Прежде чем ответить, Тавин долго изучал горизонт.

– Помнишь игру, которую я тебе показал? Двенадцать ракушек.

– Ага.

– А помнишь, я сказал, что во дворце играют по собственным правилам?

– Помню. Какое это имеет отношение к принцу?

– Сколько в Саборе каст, Фу?

Двенадцать. Двенадцать каст в общей сложности. Она начала понимать, к чему он клонит.

– Как это работает?

– Каждая ракушка – это каста, имеющая свою стоимость.

– Давай догадаюсь, – сказала она. – Воронья ракушка не стоит ничего.

– А если случается ничья… тот, у кого эта ракушка, проигрывает партию.

Фу пожала плечами и отставила пустую миску.

– У меня для тебя неприятные новости: за пределами игры они обращаются с Воронами еще хуже.