Спасти президента

Послушная стрекоза совершила предписанный маневр. Блестящие спинки заводных автомашин приблизились. Эта не она. И эта не она. А вот тот длинный черный жук, сдается мне...

— Еще ниже! — Прикрываясь рукой от ветра, я уже по пояс высунулся из кабины. Желудок вновь затрепыхался, но слабее, чем всего минуту назад. Приспособился, молодец. Мне почему-то было совсем не страшно, только непривычно. В детстве я был довольно робким мальчиком: пугался темноты, двоек, уличных собак, дворовых хулиганов и т. п. Однако годам к тридцати большинство моих страхов рассосались сами собой, без следа. Теперь я, оказывается, еще и не боюсь высоты. А может, просто Большая Опасность заслонила для меня все опасности поменьше? Ладно: герой я уже или не совсем, уточню как-нибудь на досуге.

Крыши картонных многоэтажек еще выросли в размерах и замелькали почти у меня под ногами. Я не тревожился, что наш бреющий полет над городом вызовет особое любопытство прохожих. Москвичи — люди привычные. После прошлогоднего запуска агитдирижаблей наших горожан уже ничем не удивишь.

Черный лаковый жук тем временем трудолюбиво полз в сторону перекрестка. Я разглядел желто-голубой флажок на капоте, и сомнений у меня не остались. Они! Медленно едут, шановные паны. Но быстрее тут никак не получается: Большой Афанасьевский переулок — это вам не Крещатик. Здесь узко и тесно, особо не разъездишься со скоростью. А если еще возникнет приличный затор...

Какому-нибудь голливудскому киногерою или хоть Дику Ньютону из компьютерной стрелялки полагалось бы выпрыгнуть из вертолета прямо на их «чайку» и распластаться на ее лобовом стекле. Хорошо, что в реальной жизни такие подвиги не обязательны. Особенно когда у тебя под рукой огромный контейнер с десятью тысячами календариков. Десять выстрелов по тысяче штук.

Я вернул свою голову обратно в кабину и начал разыскивать рычаги, когда-то отвечавшие за запуск ракет. Ребята из камовской фирмы показали нам в штабе, как управлять этим устройством. Однако лететь вместе с пилотом должен был, разумеется, кто-то из младших референтов, поэтому сам я не забивал голову всеми премудростями, и зря... Вроде бы эта коричневая рифленая рукоятка — та самая.

— Виноват, — послышался предупредительный голос пилота. — Это не то, что вы думаете. Пульт — справа, где экран прицела... А это просто пулемет. Он, извините, заряжен...

— Пулемет? Заряженный? — с удивлением переспросил я, быстро отодвигаясь от рукоятки на безопасное расстояние. Признаться, я и понятия не имел, что здесь еще осталось боевое оружие. — Но для чего? Вам разве ничего не сказали о цели нашего полета?

— Так точно, сказали, — доложил новоиспеченный полковник. — Я откомандирован в распоряжение администрации Президента, с целью разового агитационного вылета накануне выборов. Ракетную установку перемонтировали. А пулемет с боекомплектом я оставил на всякий случай. Вдруг вашим пригодится?

Я недовольно фыркнул. Хорошенькое же у него мнение о президентской администрации! Он что же думает, мы — зондеркоманда СС? Похоже, я несколько перегнул палку, распространяя в кулуарах слухи о собственной безжалостности. Увлекся. Переборщил.

— Когда вернемся, уберете эту штуковину из вертолета, — распорядился я. — А пока напомните-ка мне, как обращаться с пультом. Тут где-то должен быть экранчик с мишенью...

Вскоре я уже ловил в перекрестье живописную толпу на углу Большого Афанасьевского и Сивцева Вражка. Здесь, у светофора, самое подходящее место для устройства затора на проезжей части. Перекрыв дорогу украинской «чайке», я выигрываю упущенное время. Конечно, наши календарики — не доллары и даже не рубли. Но российский избиратель падок на любые бесплатные подарки, даже копеечные. У него уже выработался условный рефлекс: перед выборами что-то обязательно дают задаром.

Катапульта сработала с первого нажатия. Никаких звуков я, понятно, не услышал, однако вертолет слегка тряхнуло.

Мой дебют в качестве бортового стрелка был на редкость неудачным. Я не догадался учесть направление ветра и бездарно просадил впустую первую тысячу портретиков Президента. Блестящее разноцветное облако осело далеко за перекрестком, у входа в какой-то фешенебельный ресторан.