Спасти президента

— И Президента!.. Генерала-иуду!.. Лысого!.. Всех!.. Две-е-ерь! Дверь за собой, кому говорю!.. Вяжите меня, суки!.. Зачистка территории, на хрен!.. Минус двадцать пять, на хрен!.. И из гранатомета, из гранатомета по всему, что движется!..

Сбегая вниз по лестнице, я еще долго слышал эти приглушенные крики и металлические удары в стену. А, может, мне просто чудилось, будто я их еще слышу, и это пошли мои глюки. Плохо, раз уже начинаются глюки: чужое безумие прилипчиво. Следующий в моем списке — некто Исаев, соображал я на ходу. Если этот однофамилец Штирлица окажется таким же чокнутым, как Ежков или Заварзин, то внеочередным кандидатом в психбольницу наверняка буду я сам. Однозначно.

31. ПРЕМЬЕР УКРАИНЫ КОЗИЦКИЙ

Премьер-министром нашей нэньки-державы меня сделали в три приема, первый из которых почти не отличался от приема у неопытного стоматолога.

Сначала меня без анестезии выдернули из московского посольства обратно в Киев и на два месяца забыли в унизительном — для моего ранга — кресле советника по протоколу министра закордонных справ. Я стерпел. Ровно через шестьдесят один день Макар снял карантин, вызвав меня на часовую аудиенцию в Мариинский дворец. Прибыл я туда по-сиротски, на такси, а убыл на казенном «вольво», уже в ранге третьего заместителя тогдашнего премьера. Третий зам по статусу обязан был курировать республиканскую нефтегазодобывающую отрасль: на редкость бестолковое занятие, учитывая, что ни одного крупного промышленного месторождения в Украине нет и не предвидится, а основную нефть мы качаем прямиком из тюменского трубопровода. Еще через месяц я стал официальным кандидатом в новые премьеры и в этом качестве подвергся утверждению в Верховной Раде. Сама процедура сильно смахивала на экскурсию школьников в зоопарк. Несмотря на категорический запрет орать, плеваться, подходить близко к клеткам и дразнить хищников, наши законодатели совершили весь привычный ритуал. Это было нечто. Крайне левые дружно клеймили меня как наемника Уолл-стрита, крайне правые не менее слаженно обзывали меня агентом москалей — так что прошел я (вернее, прополз) с перевесом в одиннадцать голосов и только после того, как группа Львовских парламентариев, нестройно распевая гимн, покинула зал заседаний.

Одиннадцать голосов в плюс — шаткая победа. Я прекрасно знал, что кандидатура моя возникла в результате сложных тактических компромиссов Макара со спикером. Что рано или поздно меня неизбежно вытолкнут в отставку. Выгонят громко, с шумом, со скандалом...

Но было бы крайне глупо своими руками приближать скандал, раньше времени теряя пост, который достался мне с такими трудностями.

Я не самоубийца, отнюдь. Чувство самосохранения мне не чуждо. Интуиция, моя внутренняя Безпека, уже требовала, чтобы я побыстрее заручился молчанием своей команды: Сердюка, обоих охранников и шофера Яши. Всем им я, конечно, доверяю. Конечно. Но без подстраховки наше с Болеславом подъездное коммюнике не стоит и ломаной гривны. Преданность преходяща. Дьявол таится в мелочах. Люди свиты слишком внимательные свидетели, чтобы совсем не принимать их в расчет. Уж как был аккуратен Вилли Брандт — и тот прокололся на каком-то плюгавом кабинетном секретаришке. Не уследил. Проворонил подлеца. По Фрейду, в каждом человеке глубоко упрятан крошечный Павлик Морозов, мечтающий однажды заложить папаню.

— Притормозите-ка, Яша, — попросил я шофера, едва мы проехали первый перекресток. Водитель тотчас же остановил нашу «Чайку» у бордюра, обернулся и удивленно посмотрел на меня.

Впередисидящий Сердюк тоже просунул голову между сиденьями.

— Проблемы, Василь Палыч? — осведомился он. Лицо моего персонального гэбэшника выражало готовность исполнить все желания, которые он прочтет в моих глазах. Сбегать за пивом? Пристрелить кого? Только мигните.

— Надо обсудить одну важную вещь, — сказал я, медленно обводя глазами свою свиту. — Государственного масштаба.

Олесь и Дмитро важно переглянулись: шутка ли, сам премьер-министр Республики Украина готов обсуждать с ними государственное дело! Шофер Яша с достоинством почесал в затылке. Референт Сердюк сразу весь подобрался и напыжился от усердия.

— Но не здесь, — добавил я. В любом казенном автомобиле могли водиться «жучки». — У кого какие идеи?

Обоим охранникам и водителю было пока не до идей. Гордые хлопцы Дмитро и Олесь все еще переваривали мою первую фразу. Озадаченный Яша прикидывал про себя, отчего это для обсуждения Важной Вещи пану Козицкому не подходит салон его «Чайки» — машины швыдкой та гарной. Ну, тильки трохи пидстаркуватой.

Быстрее всех оказался Сердюк.

— Можно в ресторане, — не задумываясь, предложил он. — В здешнем «Национале», я по телевизору видел, работает шикарный кегельбан. Самая крутизна, Василь Палыч, как в Баден-Бадене. Закусим, культурно шары потолкаем, поговорим... Знаешь, Яшка, где тут «Националь»?

— А як же, — недовольно буркнул водитель. — Хто ж того не памятае?

Яшу очень обижало, когда кто-то подозревал его в плохом знании Москвы. Его, посольского шофера со стажем!