Из-за нее я не мог оценить последствия такого шага. Теоретически она даже могла подталкивать меня к нему…
— Я не знаю, — сказал я после долгого молчания. — У меня много врагов.
Пару секунду Джон смотрел мне в глаза. И… жопа макакина… Кажется, он понял, что я не был до конца искренен.
— Понимаю, — сказал он. — Но если что-то узнаешь, я прошу тебя рассказать. Алия даст тебе свой номер. Ну или можешь подойти к ней на конкурсе. Договорились?
— Хорошо, — кивнул я.
— Эрни проводит вас до машины. Вас отвезут, куда скажете.
— Мне это не нравится, — сказала Алия, когда Виктория с Михаилом ушли.
— Дело не в наших желаниях, милая, — ответил отец.
Он смотрел в воздух перед собой, что-то изучая в интерфейсе.
— Мог бы ему и сказать.
— Именно, что не мог, — не глядя на нее, ответил он. — Мы можем чего-то хотеть или не хотеть, а необходимость будет диктовать нам другое. Вот, например, у меня недавно случай был. Я хотел рассказать анекдот…
— Аллах милостивый… — Алия возвела глаза к потолку.
— …а мне не позволили, — как ни в чем не бывало закончил фразу отец. — И это при том, что анекдот реально был в тему. И знаешь что?
— Что? — вздохнула Алия.
— Я смирился.
Девушка тяжело вздохнула. Очень сложно спорить с человеком, который знает… гм… в общем, некоторые считали, что знает все. Вообще все.
— Ладно.
— Ты не забыла, что должна сделать?
— Не забыла, — поморщилась она и достала телефон.
Так уж получилось, что та фотография, которую Михаил переслал сначала младшему Баруху, а после и Птицкерам… в общем, она оказалась и у Алии тоже. Как именно? Ну… неважно.
Снова тяжело вздохнув, она выбрала номер и начала набирать.
«
И: прикрепить фото.
— Отправила.
— Ты расстроился, что ли?
— Нет.
— Я же вижу.
— Тебе кажется.
— Но ты ведь украл их! Совершенно справедливо, что его величество сказал, чтобы ты все вернул!
Переведя взгляд на Викторию, я скривился, но все же признался:
— Ладно, немного расстроился.
В конце концов, я честно все это украл. Выбрал тех, на кого указала Книга, убедился, что
— Ну вот, признался и сразу легче стало, правда? — проговорила она.
Я глянул на нее с подозрением. Не замечал как-то за ней прежде склонности к тонким подколкам. До этого она всегда прямо… гм… буями обкладывала. Может, отходняк просто? После всего произошедшего — ничего удивительного.
Окинув ее взглядом — мы сидели с ней на заднем сидении, Бомби ехал рядом с водителем — я не заметил никаких травм, даже царапин особо не было. Вообще она выглядела на удивление расслабленной. Полностью откинулась на спинку, одну ногу закинула на другу, демонстрируя длинные загорелые ноги…
— Что? — поймала она мой взгляд.
— Ты почему чистая?
Сам я был в крови и пыли, будто последние пару дней какой-нибудь средневековый замок брал. На ней же ни следа.
— Ха! — оживилась она. — Все тебе расскажи, Духов. Способность чистящая такая, всегда с собой. Уж извини одноразовая, больше нет.
— Удобно.
Остаток дороги после этого ехали молча. Коммотор, выделенный саудитами, остановился в паре улиц от квартала Птицкер. Бомби я попросил отвезти в Хилтон, сам повел Викторию до потайного входа в Башню, через который в последний раз я вывозил Софи на каталке.
— Ты уверена, что хочешь вернуться? — спросил я, когда мы вдвоем уже стояли около лифта. Того, что мог отвезти на верхние этажи Башни.
— Придется, — ответила она. — Я все-таки наследница. Иначе будут искать, пока не найдут.
Я задумался, не сказать ли ей про Эрика… но в итоге не стал. Она и так настороженно относилась к родителям. С учетом того, что Жозефина, по крайней мере, жизнь дочери будет беречь, в Башне она должна быть в безопасности.
— Дед меня защитит, — добавила Виктория после паузы.
А, ну да, Вигмар же еще…
— Ладно, — сказал я.
— Ну, да, пока… — как будто с неким сожалением произнесла она. И уже потянулась к кнопке лифта, когда… — Постойка-ка… а ты фотку ту удалил?
— Какую фотку?
— Какую фотку? — повторила она. В тот же миг ее взгляде проступила угроза. — Ты издеваешься, Духов? Ту фотку!!!
— А-а-а! — протянул я. — Ты про ТУ фотку…
Не спеша, я достал из кармана телефон, открыл галерею…
— Эту? — уточнил я, развернув экран к девушке лицом.
Секунду, она смотрела молча, потом на ее щеках проявился румянец.