Спасти Россию. Как нам выйти из кризиса

Итак, Президент считал, что «реальных сдвигов не видно». Но реальные сдвиги налицо: динамика аварий и отказов теплоснабжения стала выражаться геометрической прогрессией. В 1990 году было три аварии на 100 км теплосетей, в 1995 году — 15 аварий, а в 2000 году было 200 аварий. Это был фундаментальный сдвиг, изменение качественного состояния системы. Людей волновали прежде всего именно сдвиги к худшему, а Президент отбрасывал саму мысль, что такие сдвиги бывают в действительности. Раз того улучшения, которое обязано было иметь место при реформе, не наступило, значит, «реальных сдвигов не видно».

Он говорил: «Реформа вроде бы не идет». Как это не идет? Разве не реформой являлось расчленение единой государственной отрасли с ее министерством на огромное множество мелких акционированных фирм? Разве не реформой являлась обязательная передача объектов ЖКХ, принадлежавших промышленным предприятиям (например, котельных и даже ТЭЦ), в муниципальную собственность? Разве это не радикальная реформа — ликвидация государственных стандартов в одной из крупнейших отраслей? Свидетельства глубокого реформирования ЖКХ были перед глазами у людей. Но Президент отметал саму мысль, что реформа может иметь неблагоприятные последствия. Нет, реформа является благом по определению, и если люди никакого блага не наблюдают, значит «реформа вроде бы не идет».

Рассуждения Президента взяты нами как пример потому, что они делаются всенародно, и выводы формулируются четко. Они вполне отражают господствующий в элите тип сознания, его рассуждения созвучны мыслям большого числа граждан. Ведь та зажиточная часть населения, которая смогла за последние годы купить квартиры в новых, построенных «при рынке» домах, искренне не понимает, что все эти дома присоединены к старым, проложенным в 1970 — 1980-е годы теплосетям. Новых теплосетей в годы реформы почти не прокладывалось. Поэтому свеженький вид «элитных» домов и итальянская сантехника в квартирах — это всего лишь косметическая надстройка над невидимой сетью подземных коммуникаций, которая однажды одновременно откажет подавать тепло и воду и в дома бедняков, и в дома богатых.

В результате реформы целый ряд больших систем жизнеобеспечения деградировал вплоть до «уровня национального бедствия». Тяжелые последствия реформы для здоровья населения, для благосостояния большинства, для психологического состояния людей, для состояния преступности очевидны и имеют массивный, фундаментальный характер.

Кажется невозможным их не видеть. Но «архитекторы», заложившие все эти последствия в планы реформ, если их вскользь и упомянут, не видят их причины в своих программах. Скорее объяснят их негодными качествами народа.

Так, А.Н. Яковлев журил «младореформаторов»: «Конечно, такого сильного расслоения допускать было нельзя. Надо все-таки немножко знать психологию русского человека.

Мы всегда завидовали соседу, у которого хотя бы чуть-чуть больше, чем у нас. Ну а если уж больше на целого барана, то это уж, конечно, жулик. Такая психология у нас сформировалась давным-давно — от бедности, от нищенства…

Но ведь наряду с действительно страдающими людьми очень много спекуляций. Мы ведь все-таки страна жалобщиков. Нас советская власть приучила к жалобам. Мы их миллионами писали. По разному поводу. Доносы и жалобы. Ну кому в Америке придет в голову написать жалобу, что он плохо живет? Никому. При чем тут власть? При чем тут правительство?».

Вот, значит, почему нельзя было допускать такого сильного социального расслоения и такого массового обеднения. Не потому, что это приводит к массовым страданиям и подрывает хозяйство, а потому, что русский человек очень подлый и завистливый, не то что в Америке. Опасно, мол, с таким народом так неосторожно обращаться.

Рассмотрим подробнее пару примеров того, как аутистическое мышление порождает целые программы экономического поведения.

Приятная жизнь взаймы. В России произошел поворот к «жизни в долг», к большим заимствованиям на всех уровнях — от обывателя и корпорации до государства. С точки зрения здравого смысла, этот поворот был ничем не оправдан и отдает не просто аутизмом, а и безумием. В 1990-е годы реформаторы и без того высосали из всех систем народного хозяйства и из карманов населения колоссальные денежные средства. Была прекращена война в Афганистане и прекращена гонка вооружений, которые, как перед этим говорилось, стоили нашей экономике чуть ли не 80 % ресурсов. В 1989 году были прекращены капиталовложения в долгосрочные программы (например, энергетическую), а затем и вообще — инвестиции в промышленность, транспорт и сельское хозяйство. В 1992 году были конфискованы сбережения населения, хранящиеся в Сбербанке, в сумме более 400 млрд. долл. Была резко снижена реальная зарплата и пенсии. Был продан золотой запас страны.

Казалось бы, получив такие деньги, Правительство не только не нуждалось в займах, но и само могло кредитовать какую угодно страну.