Спасти Россию. Как нам выйти из кризиса

Первым делом речь шла о формах государственности. Предложенная А. Д. Сахаровым «Конституция Союза Советских Республик Европы и Азии» (1989) означала расчленение СССР на полторы сотни независимых государств. Например, о нынешней РФ в ней сказано: «Бывшая РСФСР образует республику Россия и ряд других республик. Россия разделена на четыре экономических района — Европейская Россия, Урал, Западная Сибирь, Восточная Сибирь. Каждый экономический район имеет полную экономическую самостоятельность, а также самостоятельность в ряде других функций».

В «Предвыборной платформе» 1989 года Сахаров в первом пункте поставил задачу сменить социальные основы жизнеустройства: «Ликвидация административно-командной системы и замена ее плюралистической с рыночными регуляторами и конкуренцией… Свободный рынок рабочей силы, средств производства, сырья и полуфабрикатов». Таким образом, смысл проектирования сводился к радикальной

смене общественного строя («ликвидации»). Основной импульс был разрушительным, а конструктивная часть — утопической. Что значит «свободный рынок рабочей силы»? Даже без профсоюзов, коллективных договоров и трудового законодательства, которые на Западе с XIX века ограничивают свободу рынка труда!

Какие же социальные формы возникли в результате реализации этого проекта? Американский социолог М. Буравой (профессор Калифорнийского университета, вице-президент Международной социологической ассоциации) пишет: «Реформа в России была ступенькой вниз, к торговому капиталу, усложняя переход к “буржуазному капитализму”, основанному на накоплении и саморазвитии. Это была динамичная экономика обмена в ущерб производства. Рынок открылся торговле, бартеру, банкингу и, в то же время, придал новый смысл “мафии” — теневой власти, обеспечивавшей трансакции в отсутствие эффективного государства.

Производство сжималось, долги предприятий росли, зарплаты не выплачивались или выплачивались бартером. Это “добуржуазный” способ получения прибыли. Его Вебер называл спекулятивным, авантюристским, грабительским капитализмом, формой меркантилизма, а не “рациональной капиталистической организацией (формально) свободного труда”, динамичного накопления. Нарастала экономическая инволюция: обмен вымывает производство…

Опыт Китая показывает, что государственный социализм может обеспечить основы расцвета рыночной экономики, развивая синергию государство-общество; для Поланьи это данное. Россия утратила такую возможность, став жертвой программы разрушения государственной экономики, как будто разрушение самодостаточно для генезиса нового. Китай шел путем реформ к трансформации, Россия пришла революционным путем к инволюции».

Можно с уверенностью сказать, что ни А. Д. Сахаров, ни Т.Н. Заславская, ни другие представители советской (антисоветской) интеллектуальной элиты не желали и не ожидали такого результата. Они в своем проектировании допустили фундаментальные и огромные по своим масштабам ошибки. Они ломали советский строй ради «цивилизованного, гуманного и “социализированного” капитализма», а пришли к капитализму «спекулятивному, авантюристскому, грабительскому, форме меркантилизма». Это значит, что методологическая база анализа и проектирования российской реформаторской элиты, включая экспертное сообщество власти, совершенно неадекватна реальности. Это слепые, которые ведут страну к пропасти. Кто нанял этих слепых и поставил их во главе колонны — особый вопрос, мы здесь говорим о когнитивной основе, об интеллектуальном инструментарии российских реформ.

Явным и грубым нарушением норм рациональности, отягощающим профессиональную вину сообщества обществоведов, допустивших эти ошибки, является их отказ от рефлексии, от анализа методологических причин провала их проекта. Политическая верхушка, которая также не идет на критический пересмотр доктрины реформ, несет свою долю вины. Ведь хозяйство и общество приведены в полуразрушенное состояние вопреки наличному знанию и предупреждениям видных отечественных и зарубежных ученых.

Классический труд о становлении западного капитализма — книга К. Поланьи «Великая Трансформация» (1944). Несмотря на либеральную критику этого труда, ряд важных для нас утверждений Поланьи является общепринятым. Именно их игнорировали проектировщики реформ в России.

На это и указывает М. Буравой в своей статье: «Наступление рынка на российскую глубинку по дорогам советской экономики вызвало ответную реакцию. Инволюция экономики породила социетальную и политическую инволюцию. Контраст с описанной Поланьи трансформацией общества и политики показывает обращение к его самому интересному открытию — анализу квази-товара. Когда труд, земля и деньги открыты для покупки и продажи, Поланьи считает, что они теряют сущностную природу.

Когда рабочих произвольно нанимают и увольняют, труд дегуманизируется; когда земля стала товаром, рушится окружающая среда, сельское хозяйство становится рискованным; когда деньги — объект спекуляции, под угрозой выживание бизнеса.