Спасти шпиона

— Если вы покажете точку перехода, то я прощу вам кражу наших монет. Можете вообще оставить их себе: и монеты, и иконы, и все остальное…

То, что билось под ложечкой, провалилось куда-то вниз. Эти люди мало похожи на меценатов… Значит, решили их убить и сейчас усыпляют бдительность… Успеет ли Миша вмешаться?

— Покажу, — кивнул Леший, ничем не выдавая охватившего его смятения. — Это недалеко от тайника. Только там спуск тяжелый. Да и глубина запредельная, дышать почти совсем нечем.

Детали придают достоверность любому рассказу. Неверовцы переглянулись, в глазах блеснул интерес.

— Ничего, мои парни тренированные, — сказал Неверов. — Поехали на «закидку».[6]

— А чего ехать? — пожал плечами Леший. — Тут и закинемся. Из моего подвала!

Хорь надсадно закашлялся, уставившись на друга вытаращенными глазами: мол, ты что, совсем с катушек съехал?!

Неверов усмехнулся.

— Вот почему ты нам не попадался… Хитроумный пацик… — но тон у него был не уважительный, а снисходительно-презрительный. Дескать, как ни хитрил, а попался, никуда не делся!

Первым из микроавтобуса выпрыгнул Неверов, потряхивая огромными ляжками и оглядываясь по сторонам. Темная улица была пустынной. Рядом стояли еще два бойца с широкими лицами, округлыми плечами и в свободных куртках.

— Берите сумки и вперед! — приказал он, потом повернулся лицом к дверному проему, и, словно подчиняясь его мысленному приказу, из салона выкарабкался Хорь с заплывшим глазом и скотчем на запястьях. Он выпрямился и покачнулся.

— Идем, пацик, идем… Только без глупостей!

Неверов жестко взял его под руку, упер в бок острие длинного ножа с обоюдоострым клинком и повел к подъезду.

— Следующий пусть выходит! — приказал он напоследок.

— Слыхал, гном? Пошел! — приказал Самокат.

Леший, чьи руки тоже были обмотаны скотчем, передвинул зад к краю сиденья, выбросил ноги наружу. В этот момент Самокат сильно ударил его каблуком по почкам.

Леший вылетел на асфальт и некоторое время мог только беззвучно корчиться от боли. Первой мыслью, которая пришла, когда боль отпустила, было: «Распаляются. Значит, будут убивать». Люди Амира тоже не убивали сразу, на раз-два… Сперва делали «обкатку». Безоружного человека убить не так уж просто, надо сперва разозлить себя, уверить, что этот скулящий, доставучий кусок говна не заслуживает ничего, кроме смерти. И только потом…

Он видел, что Самокат с Ломтем, два белоглазых крепыша, похожие друг на друга, как братья-близнецы, стоят рядом наготове, ждут, когда он начнет подниматься. Но лежать смысла нет, не отлежишься… И он поднялся — сперва в партер, потом на колени. Потом кое-как выпрямился. Они так и не ударили.

— Зачем деретесь? — громко спросил он. — Вас пятеро, нас двое. И все идет по плану, как договорились. Зачем ногами махать?

Это было сказано для Миши. В кармане у Лешего лежал включенный мобильник, и на другом конце связи Миша слышал каждое произносимое здесь слово. Теперь он знает, что «закидка» пойдет через подвал и что противников пятеро. Только что толку с этого знания? Миша ему не сват, не брат и не родственник, даже не армейский дружбан, с которым полпуда соли съели. Так, случайный знакомый… И проще всего ему сейчас спокойно свалить в сторону, оставив шапочного знакомого один на один со своими проблемами. Раньше эта простая и логичная мысль не приходила ему в голову. А теперь пришла. И от этой мудрой мысли Леший похолодел.

Впереди маячили Хорь и Неверов, похожие на мирно беседующих приятелей. Заходя в подъезд, Неверов обернулся и что-то крикнул. Лешего подхватили под руки и потащили к колодцу. Еще двое несли огромные сумки с «залазной» одеждой.

Вообще-то Миша производит впечатление серьезного человека. И глаза у него стальные, и с оружием он обращается уверенно… Тогда получается, что Леший ведет всех этих олухов на убой, как козел-провокатор на мясокомбинате… Это не открытый бой, это изощренное коварство, как у тех, в горах…

— Думаешь, я ее не натянул? — гаденьким шепотом вдруг дунул в ухо Самокат.

Леший, не поворачивая головы, осторожно скосил на него глаза — спятил, что ли? — и увидел расплывчатое грязно-розовое пятно, напомнившее ему подбрюшье какой-то домашней скотины.

— …Думаешь, он тоже в сторонке стоял? — Самокат показал на Ломтя, и Ломоть с готовностью осклабился. — Так знай, козлик… Два часа, по очереди, в два смычка… Она чуть наизнанку не вывернулась… даже обоссалась! Понял? То-то…

Тут до Лешего дошло, что Самокат, видно, просто перепутал его с Хорем… и толкует о Ритке, Хоревой подруге.

«Ладно, — подумал Леший. — Ладно. Распаляйтесь, гады, дрочите на свои воспоминания. Хорошо, что перепутали. Хорь никогда ничего не узнает — и то польза…»

Если его и начинали мучить угрызения совести, то сейчас они бесследно исчезли.

В подвале неверовцы распаковали сумки и накинули поверх обычной одежды оранжевые, с черными разводами, комбезы. Высокие шнурованные ботинки они носили всегда.