Спасти шпиона

Для Бруно Леший принес старые брюки и куртку соседкиного сына, но они оказались чуть великоваты. Бруно, привыкший выступать в расшитом звездами ярко-зеленом трико, был недоволен, хотя от громких выступлений на этот раз воздержался. Леший нацепил ему на лоб фонарик и сказал:

— Вот теперь ты точно человек-звезда!

Хорь немного перерифмовал это определение, и большие рассмеялись, а маленький надулся.

Они без приключений прошли до «трупного» подвала на Малой Пироговской. Большую часть дороги Миша двигался в авангарде, как проходческий щит, лишь изредка меняясь с Лешим. Хорь, мрачный, плелся сзади, подгоняя Бруно.

— Он что, уже был здесь? — поинтересовался Хорь у Лешего, когда целеустремленный керченец вырвался далеко вперед.

— Да, — сказал Леший. — Прогулялись тут пару раз. А что?

— Может, ты ему и карту свою подарил на радостях?

— Не пыхти, — Леший отвернулся. — Как там Ритка твоя, кстати? Не звонила?

Хорь ничего не ответил.

Вход в подвал со стороны коллектора опять был загорожен какими-то досками, которые они втроем быстро разобрали. Бруно рук не пачкал, стоял в сторонке. Когда проход оказался свободен, Миша привычно выдвинулся вперед и замер, предостерегающе подняв согнутую в локте левую руку. Хорь не удержался, хмыкнул.

— Мне говорили, там самострел, — обернулся к нему Миша.

— Самострел дальше, Арни, — прошептал Хорь.

— Арни? — не понял Миша.

— Шварценеггер. Арнольд. Терминатор. Ты на него больше похож, чем на аджимушкайского партизана. Аста ла виста, беби!

— Это кино такое? — невозмутимо спросил Миша.

— Ага.

— Ясно.

— Какой самострел? — вдруг забеспокоился Бруно. — Что за дела? Мне про это…

Миша посмотрел на него и приложил палец к губам. Бруно моментально захлопнулся, уже второй раз безмерно удивив всех присутствующих, — всех, кроме, пожалуй, самого Миши.

Самострела в «трупной» не оказалось, и никаких его следов они не нашли. Спуск в ледник был накрыт снятой с соседнего подвала дверью, на которую были навалены камни и мусор.

— Во, напугали, — хмыкнул Хорь. Он первый подошел к леднику и сковырнул носком ботинка кусок застывшего раствора. Кусок полетел в черный провал и беззвучно пропал в темноте. — Что скажешь, Терминатор? Может, враги мину здесь заложили?

— Если мина, то всем хана будет, не одному тебе, — сказал Миша, снимая свой тяжеленный рюкзак и ставя его на пол.

— Эй, свали оттуда, ты!.. — рявкнул Бруно на Хоря. — Слышал, что тебе умные люди говорят?

Хорь даже не повернулся в его сторону. Миша приблизился к леднику с другой стороны, включил свой «мегалайт», который разрезал подвал на полосы ослепительного света и густой тени, направил его на заваленную мусором дверь, внимательно осмотрел. Потом выключил фонарь и прицепил его на пояс.

— Ну-ка, помогите. — Он присел и схватился за край двери.

Леший с Хорем взялись с другой стороны, приподняли угол. Мусор зашевелился, тронулся с места и с угрожающим шипением поплыл вниз. Ссыпав камни и застывший цемент в открывшуюся дыру, дверь убрали. Миша нашел забитый когда-то Хорем костыль, закрепил за него тонкий металлический трос, выдал всем альпинистские зажимы (очень фирменные на вид, даже ручки светились в темноте), и они спустились вниз.

Внизу всё было по-прежнему. Или почти все.

Ручей в вымоине разлился, широкая полоса земли вдоль его русла разбухла, напиталась влагой, превратившись в болотце. В тоннеле, ведущем к вентиляционной, стояла жуткая вонь. Не трупы, не жратва, не обычная грязь человеческая… Не поймешь. На двери вентиляционной намалеван красным разорванный надвое схематичный человечек. А из-за двери доносились громкие звуки радио: Валентина Толкунова пела «Поговори со мною, мама».

Всё, всё… да не всё.

Противоположная сторона тоннеля, через которую проходил в прошлый раз Хорь, оказалась наглухо забутована. Цементный «язык» забутовки брал начало с разбросанного по полу битого кирпича и полого поднимался вверх, через четыре метра наглухо упираясь в подпертое двутавровыми балками перекрытие.

Где-то за этим «языком» остался заброшенный секретный узел: пустые сторожевые ниши с колченогими стульями и истлевшей «Памяткой постового», подписанной в далеком 1956 году неизвестным подполковником Караваевым, остатки пульта правительственной связи, тяжелые телефонные аппараты, санузел, через который Хорь в свое время переполз на нижний уровень со стальными бункерами стратегического недостроя, и незапомнившаяся Лешему, но, несомненно, существующая дорога под Кремль. Сейчас зацементированный коридор был похож на глотку мафиози, убитого за болтливость.

— Ничего себе! — сказал Хорь.

— Ничего себе! — сказал Леший.

— Ну, и зачем вы меня сюда привели? — сказал Бруно.

Только Миша ничего не сказал, а полез в свой рюкзак и извлек плоский прямоугольный прибор с ручкой и раструбом-объективом, похожий на любительскую кинокамеру семидесятых годов.