Спасти СССР, Часть 4

Ленин — написал про Льва Толстого как зеркало русской революции, но вряд ли из-за общения с Толстым — которого и не было кстати. О путях русской революции — Ленина заставил задуматься поп Гапон, который в считанные месяцы собрал в Петербурге в свою «партию» больше, чем все революционные партии вместе взятые за все тридцать предыдущих лет. Именно успех попа Гапона, его феномен — заставил Ленина сильно задуматься о том, а чего на самом деле хотят русские массы, за какими лозунгами и лидерами они готовы пойти? Ленин тем и отличался от других русских марксистов, что если кто-то не работал или что-то не работало — он отбрасывал это без малейшего промедления и сожаления и шел дальше. Это Плеханов в 1917 году, которого Ленин считал лучшим марксистом России с горечью сетовал — я как та курица, которая высидела утят, а они выросли и уплыли от нее.

От попа Гапона и через него — Ленина — в русскую революцию проникли и анархизм и народничество. Недаром в 1917 году многие считали, что Ленин не марксист и открыто об этом говорили.

Отрыв русской теории от оригинальной немецкой, расхождение путей русских и немецких марксистов сыграло свою роль. Не менее зловещую роль в будущем сыграли и взгляды террориста Сергея Нечаева — он в своей книге «Главные основы будущего общественного строя» представил свое видение будущего, которое Маркс и Энгельс решительно осудили, но к которому мы все-таки в итоге и пришли.

...Выход из существующего общественного порядка и обновление жизни новыми началами может совершиться только путем сосредоточения всех средств для существования общественного в руках нашего комитета и объявлением обязательного для всех физического труда.

Комитет тотчас по низвержении существующих основ объявляет все общественным достоянием и предлагает создавать рабочие общества (артели) и в то же время издает статистические сводки, составленные знающими людьми и указывающие, какие отрасли труда наиболее необходимы в данной местности и какие обстоятельства могут мешать тому или другому разряду занятий.

В течение известного числа дней, назначенных для переворота, и неизбежно последующей за ним сумятицы, каждый индивидуум должен примкнуть к той или иной рабочей артели по собственному выбору... Все оставшиеся отдельно и не примкнувшие к рабочим группам без уважительных причин не имеют права доступа ни в общественные столовые, ни в общественные спальни, ни в какие-либо другие здания, предназначенные для удовлетворения разных потребностей работников-братьев или содержащие готовую продукцию и материалы, продовольствие и орудия, предназначаемые для всех членов установившегося рабочего общества; одним словом, тот, кто не примкнул без уважительных причин к артели, остается без средств к существованию. Для него закрыты будут все дороги, все средства сообщения, останется только один выход: или к труду, или к смерти.

Комментируя этот пассаж и нечаевский принцип «производить для общества как можно более, и потреблять как можно меньше», Маркс и Энгельс в брошюре «Альянс социалистической демократии и Международное Товарищество Рабочих. Доклад и документы, опубликованные по постановлению Гаагского конгресса Интернационала» иронически замечали: