Спасти СССР. Манифестация II

Из темноты выметнулась Фроська. Приблизилась ко мне по дуге, взбудоражено пофыркивая, обнюхала сапоги и скачками унеслась прочь. Мы проводили её взглядами.

– Почему? – голос у Кузи упал почти до шёпота. – Я же не для себя… Ты сам мне говорил о поступках, помнишь?!

Тут я словно наяву почувствовал, как клацнул, смыкаясь, тугой зубастый капкан. Ну вот и что ей теперь говорить?!

– Пф-ф-ф… – звучно выдохнул я. – Ты, Наташа, горячее-то с солёным не путай. Я говорил совсем о другом. Поступок подразумевает готовность принять все его последствия. А у тебя получился удар исподтишка, – она дёрнулась что-то возразить, но я провёл между нами рукой, пресекая, – пусть даже и нанесённый из чувства попранной справедливости.

– Удары исподтишка – это поступки женщин, – Кузя передёрнула плечиками. – Ты же не хочешь, чтобы мы падали на амбразуры?

– Не хочу, – подтвердил я после короткого молчания и задумчиво посмотрел на неё.

«Говорить? Нет? Ох, как всё сложно…» – я никак не мог решить, где провести черту. Проще и, конечно же, куда как правильнее было бы даже не начинать весь этот разговор. Или у меня ещё есть на эту девочку резерв возможностей?

– Ладно, предположим… – я решил не спорить о терминах. – Есть гораздо более важное обстоятельство.

– Какое? – спросила она напряженно.

Я ещё раз подумал – в самый распоследний раз.

– Строго между нами, – взглянул на Наташу испытующе, – если ты на это согласна.

– Согласна, – быстро ответила она, и в глазах её сверкнула неожиданная радость. Она чуть подалась вперёд. – Слышишь, я согласна!

– Я серьёзно. Очень.

– И я, – видимо, на моем лице отразилось невольное сомнение, потому что Кузя схватила меня за руку и с жаром добавила: – Ну, честно, без балды.

Я ещё чуть поколебался, потом подвёл черту:

– Хорошо, попробую поверить, – и начал занудным тоном: – Понимаешь, нам, детишкам-школьникам, вполне допустимо верить в то, что одновременное появление в школе американки и нового завуча по внеклассной работе – это просто совпадение. Это не имеет никакого отношения к тому, что из таких вот симпатичных русисток потом формируют советский отдел в ЦРУ. Это просто совпадение, вот и всё. И то, что в роли командира экспедиции появляется вдруг совершенно свободный именно на эти недели дядя Чернобурки – бравый флотский офицер, на которого Мэри не могла, видимо, не запасть – это случайность. И сегодня, на доске, вдруг ставшей отчего-то скользкой, не сломалась вместе с рукой и операция серьёзной, поверь мне – очень серьёзной организации… И можно верить в то, что дяди и тёти в той организации – сама доброта, и им даже в голову не придёт наказать одну молоденькую дурочку, верно?

Я методично наматывал фразу за фразой, и глаза у Наташи становились шире и шире, словно вбирая всё сказанное; рот её непритворно приоткрылся. Потом я замолк, и между нами легла тяжёлая длинная тишина.

– Так, – выдавила наконец из себя Кузя деревянным голосом. – И что… Всё?

Я посмотрел на неё искоса, потёр переносицу…

«Ничего, – невольно позлорадствовал, выдерживая паузу, – пусть попреет, в следующий раз, может быть, подумает»…

– Нет, ну почему же обязательно «всё»… Как повезёт. Я доски протёр довольно старательно. Будет Чернобурка землю носом рыть, нет… Сообразит внимательно посмотреть на доски понизу, не сообразит…

Кузю передёрнуло словно внезапным ознобом.

– Лучше бы ты мне это не рассказывал, – глухо укорила она, и на глазах её начали наливаться слезы. – Напугал-таки, – всхлипнула почти беззвучно, спустя пару секунд по её щекам побежали, разматываясь вниз, две влажные дорожки, – удалось, молодец…

Губы у неё предательски задрожали, начали некрасиво кривиться, и Кузя резко крутанулась, отворачиваясь.

Я смотрел на судорожно подрагивающие плечи и пытался сообразить, можно ли дать ей мой уже пользованный носовой платок или не стоит.

– На, – решившись, сунул его Наташе в свободную ладонь, – давай, приходи в себя. Не до истерик сейчас.

Она коротко закивала, пару раз прерывисто втянула воздух, длинно выдохнула и принялась вытирать лицо.

– У меня предчувствие, что в этот раз сойдёт с рук, – соврал я ей в спину.

– Правда? – Кузя обернулась и с надеждой посмотрела на меня. Глаза у неё обильно блестели.

– Да. Сейчас темень, да и Мэри у неё на шее висит – это если она с Арленом не уехала…

– Не уехала, – мотнула головой Кузя.

– Ну… Всё равно, до утра она вряд ли что-то будет делать. А тебе надо будет найти какие-нибудь тряпки и ночью ещё раз хорошенько всё протереть.

– И правда дурочка, – печально покачала головой Наташа, – не догадалась взять тряпку доски протереть…

– Ы-ы-ы-ы… – застонал я. – Не зли меня! Дурочка – что вообще в это полезла, не разобравшись. Могла бы со мной поговорить, я бы тебе голову не откусил. Ты не одна – не забывай об этом.

У Кузи на лице мелькнуло удивление, мелькнуло и сменилось горьким изгибом губ:

– Я бы и хотела об этом не забывать, – она чуть помедлила, словно решаясь на что-то, а потом продолжила, глядя на меня со значением: – Но мне сложно быть в этом уверенной. В конце концов, вышить тебе что-то за деньги могут многие.