Спасти СССР. Манифестация

Немилосердно, до черноты в глазах заломило виски — я торопливо подтягивал себе навык наружного наблюдения.

Тогда, в купе, Володя не упомянул, а я — не уточнил, но дарованный мне брейнсерфинг имел ряд существенных ограничений. Да, можно использовать чужие навыки и умения, но, как быстро выяснилось опытным путем, не более двух одновременно. Можно было освободить такой виртуальный слот для чего-то новенького, тренируя подтянутый навык. Такое обучения шло как бы не на порядок быстрее, чем если бы все происходило в обычном порядке, но все равно требовало времени, и, часто, значительного. Вот и навык наружного наблюдения не был мною еще освоен в полной мере, поэтому сейчас я был вынужден активировать его в весьма болезненном экстренном режиме.

Успел. Я добрался до нужного перекрестка до того, как итальянец вывернул на Сретенский переулок. Мне надо было убедиться, что за ним не волочится "хвост", и я встал за группу деревьев, наблюдая сквозь густые ветви за улицей.

Рафаэль прошел мимо, не обратив на меня никакого внимания. Я выждал еще пару минут. Чисто. То есть вообще никого — переулки были совершенно безлюдны, и никто не контролировал итальянца издали.

"Конечно", — подумал я настороженно, — "его могут пасти на машинах, двигаясь по параллельным улицам. Да и просто поджидать у метро. С другой стороны, если он не в разработке… Комитет не имеет возможности постоянно контролировать всех иностранцев. Есть шанс, есть"!

Я рванул дворами на Бульварное кольцо. Оно было уже рядом, и к спуску в метро я выскочил, даже не успев запыхаться. Расположился недалеко и, предельно сосредоточившись, запоминал всех входящих в вестибюль — и перед итальянцем и сразу за ним. Таких оказалось не много, человек сорок. От напряжения спина у меня взмокла, перед глазами шла легкая рябь.

Сел через два вагона от Рафаэля. Состав шел полупустым, и контролировать обстановку было легко, к тому же большая часть попутчиков уже отсеялась.

"Сейчас мне придется сильно рисковать…", — на подъезде к ВДНХ сердце нещадно замолотило.

Я сделал несколько глубоких вдохов и надел перчатки.

Двери открылись, и я шагнул на перрон, выгрызая взглядом обстановку.

"Раз — дедок был. Два — женщина в шубке была. Все?" — я огляделся, быстро прокручивал в уме свежие еще воспоминания. — "Точно, все. Ох, не тянут они на наружку, ох, не тянут… Шубка у женщины очень приметная, черная, с белым отложным воротником. А у деда вислые седые усы. Яркие особые приметы — отметаю?"

Я пропустил Рафаэля, а потом пристроился сразу за ним в очередь на подъем. На все про все у меня было секунд сто. В голове словно затикал метроном.

Встав на ступеньку, оглянулся. Дед с усами нас обогнал, женщина в приметной шубке ехала ниже, человек за пять после нас, и я ее почти не видел.

"Взяли в коробочку? Совпадение?"

Я поколебался еще пару секунд, потом решился. Нащупал во внутреннем кармане конверты и, придав голосу максимальной солидности, негромко по-итальянски приказал в затылок:

— Рафаэль, не поворачивайся.

Толстый загривок итальянца чуть заметно шевельнулся. Рука коменданта, до того расслабленно лежащая на черной ленте поручня, напряглась.

Я перешел на латынь:

— Lux veritatis intaminatis fulget honoribus.

(лат.: Свет истины сияет незапятнанной красой.)

Чуть помедлив, правая кисть Рафаэля сложилась в ответный жест: большой палец сомкнулся в тесное кольцо со средним, остальные распрямились.

— Отлично, — выдохнул я с облегчением, вернувшись к итальянскому и, между делом, ввернул прозвище Палумбо студенческих времен: — Филлучо, есть срочное и важное дело.

Он чуть повернул голову, прислушиваясь идущему из-за спины к голосу.

Я негромко забормотал ему в затылок:

— Бригадисты планируют через десять дней громкую акцию. Очень громкую. Есть шанс повязать их всех. Сейчас я засуну тебе в карман два конверта, там подробно расписаны детали запланированной операции. Надо срочно, уже завтра, доставить их в Рим, знакомым тебе адресатам, — я сделал паузу, давая ему осмыслить сказанное, а потом спросил, — ты готов?

Он едва заметно кивнул и слегка развернулся ко мне правым боком. Я чуть сдвинулся, прикрывая происходящее от стоящих ниже и, стараясь не мельтешить, вложил послания. Он тут же засунул в карман руку и протолкнул конверты глубже.

Уф… Я провел матерчатой перчаткой по лбу, стирая пот. Немного выждал, потом сказал:

— Хорошо. Теперь пройдись по ступеням вверх. И не оборачивайся, не надо.

Он обреченно вздохнул, но затем начал подъем, пусть и весьма неторопливо. Понимаю — такую тушу тащить вверх непросто…

Выйдя вместе со всеми из вестибюля, я еще раз проконтролировал обстановку. Сначала пришлось поволноваться: и Рафаэль, и приметные попутчики устремились в подземный переход. Но потом итальянец встал дожидаться троллейбуса; усатый дед, энергично помахивая рукой, двинулся налево, вдоль забора возводимой к Олимпиаде гостиницы "Космос", а женщина в черно-белой шубке, напротив, ушла направо, к дому с надписью "Электротовары" на крыше.

Я еще раз стер пот с покрасневшего лица. Проклятая вегетатика: похоже, она каждый раз выдает меня с головой.