Спектакль

Она подпрыгнула, когда из-за мавзолея вышла пара. Гладко выбритый мужчина был в светло-сером жилете, а женщина – в легком платье из белого кружева и шляпе с красным цветком. Ее красивые глаза выглядывали из-за изукрашенного красно-золотого веера. Они были такие нарядные, будто сошли с обложки модного журнала. Натали показалось, что она видела их раньше. Были ли они той парой, которая присутствовала при ее видении и рассказала Кристофу, что она произнесла «Мирабель»? А может, только один из них казался знакомым или и вовсе нет, потому что она бродила тут, по кладбищу, за кем-то, кто, вероятнее всего, не был убийцей, но не исключено, что был.

– Мадемуазель, вы заблудились? – спросил мужчина.

Натали посмотрела мимо них на месье Перчаткина. Могилы Абеляра и Элоизы, знаменитой средневековой пары влюбленных, были в этом направлении.

– Я шла, э-э-э, к Абеляру и Элоизе. Кажется, я отсюда вижу памятник.

– Не забудьте оставить им любовную записку, – сказал мужчина. – Мы как-то оставляли, – он легонько толкнул женщину локтем, а она захихикала.

Пара пожелала ей хорошего дня и отправилась дальше. Как только они отошли на пару шагов, Натали глянула через плечо. Увидев полицейского с тростью, она наполнилась уверенностью и пошла за месье Перчаткиным.

Он шел, петляя между могилами, так долго, что Натали задумалась, не завлекает ли он ее куда-то.

Нет, быть такого не может. Он ее не заметил.

Правда же?

Наконец он остановился перед могилой. Она прошла на пару рядов дальше влево, чтобы приблизиться и наблюдать за ним сбоку.

Он снял перчатки и сунул руку в карман, но не в тот, где крыса. Аккуратно достал белую розу и положил ее на могилу.

Притворяясь, что рассматривает надписи на надгробиях, Натали приблизилась, поглядывая каждую пару шагов. Когда она была в двух надгробиях от него, он опустился на колени на траву и перекрестился.

Она сокращала расстояние между ними, пока не смогла рассмотреть надгробие. Белый мрамор с завитушками по периметру, поблекшая надпись. Она подкралась, чтобы посмотреть.

Жанин Тереза Дюбре

Родилась 7 мая 1862 г.

Умерла 20 октября 1875 г.

Мир наш в милости Господней

Месье Перчаткин спрятал лицо в ладонях и стал всхлипывать.

Внезапно ей стало стыдно, что она здесь, вторглась в его личные дела. Она неправа, абсолютно, совершенно неправа. Ей не стоило подозревать его ни на секунду.

Руки его без перчаток выглядели не руками убийцы, а просто дрожащими от отчаяния руками скорбящего человека. Не руками, которые могли в ярости размахивать ножом, не рукой, которая могла прижимать к полу кричащих девушек, пока они умирали от ран.

Залившись краской от стыда, она развернулась, чтобы уйти. Задетый камешек ударился о надгробие, напугав месье Перчаткина.

– Эй! – Он обернулся, круглое лицо его было залито слезами.

– Здравствуйте, я… я вас перепутала со знакомым, – сказала она, надеясь, что ее смущение не так заметно, как ей казалось. – Простите. И… мои соболезнования.

– Благодарю. – Он показал рукой на надгробие: – Моя дочь. Ее забрала у меня холера. Завтра ее лучшая подруга детства выходит замуж, и… – Его плечи поникли.

Натали ему печально кивнула и ушла, этот мужчина явно не был Темным художником, он даже не был месье Перчаткиным. Он был месье Дюбре, отцом, все еще скорбящим спустя двенадцать лет после смерти своего ребенка. Он заслуживал того, чтобы его оставили наедине с его скорбью.

Глава 25

Через полчаса Натали уже была поглощена архивами Le Petit Journal, проведя всю дорогу от кладбища до редакции, мысленно повторяя извинения в адрес месье Дюбре. Она упрекала себя за глупость и за то, что так на нем зациклилась. Пора было изменить ход мыслей и попробовать другой подход.

Больше чем когда-либо она придавала важность фактам.

Месье Патинод был на редакционном собрании, что ее не расстроило, потому что она хотела узнать как можно больше сама перед разговором с ним. Ей было неловко, что она так мало знала об экспериментах Энара и Озаренных, когда говорила с Кристофом. Люди, обладающие магическими способностями или обладавшие ими в прошлом, могли проходить мимо нее на улице или стоять рядом с ней в морге. Так много предстояло узнать, что она чувствовала себя первооткрывателем.

Несомненно, ее родители избегали этой темы из-за тети Бриджит.

Архив, лабиринт высоченных деревянных стеллажей, содержал как минимум одну копию каждого ежедневного выпуска газеты с момента основания в 1863 году. Учитывая, что она не знала, когда Энар или его пациенты впервые попали в заголовки, она начала с того, что ей было известно наверняка: с конца. Просмотрев газеты всего лишь за неделю – в сентябре 1870-го, когда Энара убили, – она осознала, что недооценивала масштаб задачи.

Натали вытянула статью о смерти Энара и склонилась над ящиком, оценивая размер оставшегося ряда. Сотни и сотни газет. Пройдут дни, пока она просмотрит их все.

Она развернула газету, датированную 17 сентября 1870 года, и принялась за чтение.