Спэнсер Коэн. Книга 3

— Электрический. Но я куплю оба. — Он радостно и удовлетворенно вздохнул. — В обмен на проигрыватель, что ты мне купил.

— Знаешь, впервые приехав в Штаты, странно было осознать, что здесь почти никто не пользуется электрическими чайниками. В каждом доме в Австралии он есть. И чайник, и тостер. Они необходимы. Как тарелки и приборы.

— Потому что австралийцы чудные, — со смешком сказал он. — Который час?

— Половина шести.

— Видишь? Чудно. И что это означает?

— Шесть тридцать.

— Почему бы тогда так и не сказать?

— Потому что сейчас половина шести.

Он хохотнул.

— Вы правда в Австралии так говорите? Это реально означает шесть тридцать? Или же три часа? Потому что фактически половина шести — три.

— Не так уж все и сложно. Но означает шесть тридцать.

Эндрю опять расхохотался и покачал головой.

— Может, все — таки стоит сделать лоботомию, и тогда я пойму.

Я ахнул и его защекотал. Он взвизгнул и одновременно засмеялся, и с легкостью меня оттолкнул. Он явно был гораздо сильнее меня. Он перекатил меня на спину и оседлал, мои руки были пришпилены к подушке. Он, как и я, был обнажен. Поэтому мне достался прекрасный обзор на его член. Набухший и отяжелевший, его член был направлен прямо на меня.

— Тебе стоит больше заниматься, — пошутил Эндрю. — Может, тогда ты сможешь лучше драться.

Я засмеялся и, глазея на его член, облизнул губы.

— Кто сказал, что я хотел выиграть?

Он улыбнулся, и его глаза вспыхнули азартом и озорством.

— Правда?

Он спрашивал, действительно ли я хотел ему отсосать?

— О, да.

Эндрю сел прямо, член величественно возвышался, яйца касались моего живота.

Он слегка подался вперед, и я вновь облизнулся. Он еще чуть — чуть приблизился, но не достаточно близко, что, даже напрягая шею, я не мог дотянуться. Я рухнул обратно на подушку.

— Хочешь, чтоб я начал умолять?

Он злорадно усмехнулся и сместился вперед таким образом, что кончик его члена доставал до моих губ. Я открыл рот и в ожидании на него смотрел.

— Боже, — пробормотал он. Качнул бедрами и оказался у меня во рту. Его член был разбухшим и мускусным, и офигеть каким огромным. Я облизывал его и вбирал сильнее, ласкал одной рукой его яйца, а второй — стискивал у основания.

Эндрю схватился за изголовье и толкнулся немного глубже, резче, его самообладание разваливалось на куски. Он ворчал и постанывал, и, еще раз содрогнувшись, кончил. Я сглотнул и выпил то, что он мне дал. По нему пробежала судорога, он вскрикнул и наконец — то отстранился. Рухнул на бок рядом со мной, секунду лежал неподвижно и безмолвно, а потом зашелся в хохоте.

— Господи, боже мой. Спэнсер.

— Уже сделал лоботомию?

Он фыркнул.

— Похоже на то.

Я сжал свой член и подавил стон. Прежде чем я успел что — то сделать или сказать, он скатился с постели.

— Душ, завтрак, тренажерка.

Я покачал головой.

— Нет. Минет, душ, завтрак и обратно в постель.

Он стоял возле подножия кровати, его набрякший член все еще поблескивал от слюны. Его тело было бледным и подтянутым. Проведенные в зале часы действительно творили чудеса.

— Как насчет компромисса?

— Он включает в себя минет, душ, завтрак и постель?

Он рассмеялся.

— Мы примем душ, позавтракаем. Я доброшу тебя до дома и отправлюсь в зал.

Потом мы встретимся в тату — салоне за воскресным утренним кофе. У тебя будет время сделать все свои дела. Справедливо?

— Куда подевался мой минет?

Он хмыкнул.

— Обещаю, если сейчас ты согласишься на душ и завтрак, днем тебя ждет лучший секс в твоей жизни.

Это по — настоящему возбудило мой интерес. Как и мой все еще напряженный член.

— О, правда?

Он послал мне самодовольную, всезнающую улыбку, развернулся и отправился в ванную комнату. Он оставил дверь открытой, и до меня донесся звук полившейся воды.

Потом он крикнул:

— И я не говорил, что в душе нельзя будет помастурбировать.

Я так быстро ворвался в душевую кабину, что от воды еще даже не успел пойти пар.

* * *

Несколько часов я потратил на уборку, покупку продуктов, а потом сбегал за кофе для нашего еженедельного воскресного ритуала в салоне Эмилио. В момент приезда Эндрю был очень расслаблен и счастлив, разместился рядом со мной и весь следующий час смеялся и болтал с нами.

Он с легкостью вошел в мою жизнь, словно всегда там и находился, и я не мог припомнить, на что до знакомства с ним расходовал время.

После обеда Эндрю пробежался по моей коллекции альбомов. Хотелось послушать что — нибудь новенькое. И до меня дошло: я понятия не имел, чем в эту самую секунду себя занимал бы, если б его не было рядом. Возможно, торчал бы внизу и помогал Эмилио. Или раздражал бы Лолу и Габа у них дома. Может, гулял бы по городу или по Венис Бич… Но все это меркло по сравнению с проведенным в его компании временем.

— Опять ты таращишься в пустоту, — сказал он, выдергивая меня из мечтательности, и положил альбом. — Все нормально?

— Конечно. Вообще — то, все здорово, — ответил я.

— Но?

— Никаких “но”.

— Спэнсер, ты ни черта не умеешь врать.

— Я не вру.

Он подошел ко мне и провел большим пальцем по моей брови. И улыбнулся.

— Скажи, о чем задумался.

Можно же было ему рассказать, да? Ведь так и делали бойфренды? Они обсуждали различное дерьмо.