Спешите делать добро

Сима. У-у, у вас тут народу! Я потом.

Зоя. Что, Сима?

Сима. Да Володя заходил… Можно на минутку?

Зоя встает, выходит с Симой. Аня – за ними.

Горелов. Что ж ты, братец, на мать так орешь? Хорошо ли это?

Сережа. Хорошо! (Выходит.)

Горелов берет газету, читает. Входит Мякишев.

Мякишев. Так. Час от часу не легче… Привет!

Горелов(сочувственно). Здорово.

Пауза.

Мякишев. Такая милая была девчушка… Племян­ница… Потому что не нужна никому стала, вот и умерла.

Входят женщины. Зоя – последней.

Сима. И я сегодня как нарочно – в день работала.

Аня. Двенадцатый час. (Горелову.) У них Ольга еще пропала… (Мякишеву.) Володя! Надо же что-то делать.

Мякишев(Ане, резко). Что?

Аня. Что ты так? Я ничего.

Сима. Ума не приложу, где это она может быть?

Горелов. Наверное, под поезд бросилась.

Повисает пауза, от которой Горелову делается не по себе.

Извините. (Отходит в сторону.)

Милиционер(гремя ключами, ведет через сцену Олю, видимо, в туалет). Ты эту голодовку свою и молчан­ку кончай! Видал, молчит целый день! Хороший совет даю, учти: виновата, и все! Виновата, виновата, ну, ви­новата! Это ты в рожу-то плю… то есть в лицо ей плю­нула, не она тебе. Тебе добра хотели, а ты как верблюд: плю! Так что – виновата, виновата, ну, виновата! А то утром укатают, то есть оформют на пятнадцать суточек, и амбец! Слышишь, что ли?

Оля ощетинивается.

Ну-ну, бабуся! Тебе как лучше хотят… Стой! Не сюда!..

Уходят.

Продолжается сцена у Мякишевых. Теперь здесь Борис. Он сидит в центре, вокруг атмосфера участия.

Борис(закуривает и тут же гасит сигарету). Не мо­гу. Что-то с горлом.

Аня. Это нервное, пройдет. Сейчас дам тебе чаю. Сейчас вскипит.

Горелов. Ему бы коньяку стакан. Да, Борис?

Сима. Я найду. Водочки. Будешь, Боря?

Борис пожимает плечами.

Горелов. Неси, Сима, неси.

Аня выходит.

Сима(всхлипывает). Это сколько ж оно болело, бедное? Полтора месяца мы с тобой не видалися, и оно все болело? Я не думала. (Выходит.)

Борис.

Может, мне туда вернуться? Эти последние дни мы как-то с ней по-человечески… Хотя нет…

Мякишев(извинительно). Посиди. Я сейчас только отлучусь на полчаса. (Зое.) Все равно надо же что-то выяснить…

Зоя. Ты меня спрашиваешь?

Мякишев. А тебя это не интересует?

Зоя(раздраженно). Ну, хорошо, Володя!.. (Закури­вает.)

Борис. Ты насчет Ольги? Давай я с тобой.

Мякишев. Сиди.

Горелов. Хочешь, я пойду? Хотя милиция присту­пает к розыску только на третий день исчезновения. Кстати, не знаю, как у нас, в Англии, например, в год пропадают без вести двадцать тысяч человек.

Зоя. Там пусть пропадают – у нас никому пропасть не дадут. (Выходит.)

Горелов. Нда…

Мякишев. Ну, если она ушла!..

Горелов. То скажи спасибо.

Мякишев. Да хватит, в самом деле! Уже ничего вот так просто сделать нельзя? Как же в войну, в голоду­ху, люди по десять человек детей брали и растили? Что ж мы, ничего не можем? Что ж нас, ни на что не хватает? Нет! Я ее нарочно буду здесь держать! Плетите что хо­тите! Противно! Просто противно!

Горелов. Но у Зои порох кончился.

Мякишев. Ничего. Я ей подсыплю.

Борис. Вы о чем? Я что-то не пойму.

Мякишев не отвечает, лишь обнимает его за плечи. Входит Сима с графинчиком.

Горелов(берет графинчик). Спасибо, Симона. А рюмочки?

Сима. Совсем безголовая. (Выходит.)

Мякишев. Надо в бюро происшествий позвонить…

Горелов. Брось. Придет она. Милиционерша на­прямую задала ей все вопросы, девчонка очумела и ходит где-нибудь, рыдает в чужих подъездах…

Входит Сима. С одним стаканом. Забирает графин, наливает толь­ко Борису.

Горелов. Ну, Симона, ну, Синьора!..

Борис. Спасибо, Сима. Что ж все мне?

Мякишев. Выпей, выпей, как лекарство.

Борис пьет, водка обжигает его, Сима отводит его в сторону, уса­живает.

Горелов (смотрит на часы). Завтра вставать ра­но… Кстати, она ничего там такого не может сказать? Ну что ты так смотришь? Чего в жизни не бывает…

Мякишев. Ты все-таки урод, Витя.

Горелов. Урод, урод. Если все проанализировать с самого начала, то, между нами, девушками, говоря… по Фрейду, это может быть в подсознании…