Спешите делать добрые дела

А Лена Попова несла домой три нежные веточки мимозы в мокрой тряпочке, чтобы они не завяли. Она несла их впереди себя, и ей казалось, что в них отражается солнце, что они такие красивые, такие особенные… Это ведь были первые мимозы в ее жизни.

Рыцарь

Саша вышел во двор и огляделся… Двор был пуст, только у гаража, который стоял в глубине, ворота были открыты настежь.

Ну, машины — это была его страсть. Он знал все марки советских автомобилей.

Саша подошел к гаражу, осторожно заглянул и остановился на пороге. Дальше идти без разрешения он боялся.

Шофер, совсем молодой на вид парень, возился в моторе «Волги». Он поднял голову и улыбнулся.

— Здравствуйте, дядя, — сказал Саша.

— Здравствуй, малый, если не шутишь, — ответил шофер.

— Я не шучу. — Саше понравилось, что шофер назвал его малым. Это для него звучало необычно, ну, вроде как он сродни стал этому необыкновенному человеку, от которого так хорошо пахнет бензином, мазутом и еще чем-то таким, от чего просто захватывает дух.

— А если не шутишь, вот тебе ведро, принеси воды, — сказал шофер. — Вон там, в глубине гаража, есть водопровод.

Саша взял ведро, дужка его глухо звякнула. И он, Саша, пошел в глубь гаража.

В гараже было полутемно, но Саша совсем не боялся, он легко и свободно шел среди машин. Потом набрал полнехонько ведро воды, еле дотащил, а когда шофер сказал, что ведро, пожалуй, было для него тяжелым, он улыбнулся: ерунда, мол, не такие таскали! Хотя в своей жизни не притащил ни одного ведра воды. И сейчас, когда тащил, от собственной неловкости облил себе ноги.

Шофер залил воду в машину, закрыл капот и протянул Саше руку.

— Заходи, когда будет время, — сказал он.

Саша крепко пожал ему руку и ответил:

— Обязательно зайду, я ведь живу в этом доме.

Шофер уехал, а у Саши на руке осталась широкая темная полоса — это шофер вымазал его руку машинным маслом. Жалко, что во дворе не было ребят: некому было показать шоферскую заметину. Так и ушел Саша домой, но шофера теперь считал лучшим своим другом.

Прошло несколько дней, и как-то этот шофер, выезжая из ворот, обругал Сашину бабушку. Она стояла в воротах, разговаривала с женщиной и не видела, что загородила дорогу машине.

— Эй, тетка! — грубо крикнул шофер. — Нашла где стоять, а то толкану машиной — костей не соберешь.

И Саша это все услышал. Это так кричали на его бабушку, на самого хорошего, доброго человека! И кричал не кто-нибудь, а его друг-шофер. Саша покраснел, потом побелел и вдруг бросился со всех ног за машиной. Он подскочил к шоферу и крикнул ему в лицо:

— Если вы еще раз когда-нибудь закричите на мою бабушку, я вас… я вас ударю! — Он кричал высоким тонким голоском.

Вот сейчас что-то должно было случиться.

— Ух ты! — сказал шофер. — Какой рыцарь, прямо благородный рыцарь! — Он оглушительно рассмеялся.

Больше он ничего не мог сказать. Просто не знал, что ему говорить. Может быть, ему было стыдно. До сих пор он часто так гремел басом на людей и никогда не задумывался, что обижает их. Он кричал на них и уезжал дальше своей дорогой. А тут впервые ему сказали такие слова. И кто сказал? Маленький мальчик, которого он мог одним щелчком опрокинуть на землю, о котором он даже не помнил, стоило ему уйти с работы. Он даже не знал его имя.

А Саша стоял перед ним, как дикий зверек, — решительный, отчаянный, готовый до конца отстоять свою бабушку. Он сейчас совсем не боялся и совсем не стеснялся, это было с ним впервые. Пусть все-все люди смотрят на него, а он ничего не боится. Пусть на него смотрят случайные прохожие. И только где-то в глубине его глаз шофер увидел и боль и обиду. Тогда он сказал:

— Ну, прости, малый, виноват. Кругом сто раз виноват, и вы, бабушка, великодушно простите.

Он тронул машину и помахал Саше рукой.

А бабушка хотела сначала отругать Сашу за то, что он лезет не в свое дело, но потом передумала. Разве можно ругать человека за благородные поступки? Нет, конечно! И бабушка это отлично знала. Тем более что у нее в голове вдруг запела старая, забытая песня. Ей захотелось запеть эту песню вслух — так у нее было радостно на сердце, но она сдержалась. Пели одни глаза, пели тысячи мелких морщинок около глаз, пели губы. Они почему-то расползлись в улыбку. Никто бы даже не поверил, что бабушка умеет так весело и молодо улыбаться. Пели руки, когда они стали, непонятно зачем, поправлять шапку у Саши. Так у нее было хорошо на сердце, ведь до чего дожила: Саша заступился за нее! Значит, не зря она сидела около него ночами, когда он болел. Жив человечек!

Первое письмо

Больше всего с Катей возилась, конечно, бабушка. Родители работали, а бабушка всегда была с Катей. Катя так к этому привыкла, что не могла расстаться с бабушкой ни на минуту.

Когда рано утром бабушка уходила на базар, то на ее кровать ложилась Катина мать и накрывалась одеялом с головой, чтобы Катя не обнаружила подмены.

Катя приподнимала голову: бабушка на месте. Значит, можно спать.

Отец говорил, что это нежности. Он был сторонником сурового воспитания.