Специалист технической поддержки

Я попытался отскочить в сторону, чтобы получить призрачный шанс убежать, но было слишком поздно. Девушка уже прыгнула вперед и, прижав меня всем весом к стене, прислонила лезвие к моей щеке.

— Я тебя на ремни порежу, гаденыш, — сказала Ким Аран, заглядывая мне в лицо. — Еще раз я услышу от тебя подобное неуважение, ты сдохнешь, понял меня⁈

Свою жизнь я ценил, как ценил и целостность собственного лица и тела, так что пришлось в ответ лишь коротко моргнуть.

— Семьсот тысяч переведешь мне на карту прямо сейчас, — бросила Ким Аран, с силой толкая меня в грудь. Если бы не рюкзак, то я неплохо приложился бы затылком о стену. — Еще полтора миллиона занесешь через неделю, за беспокойство. И не отпирайся, гаденыш, я вижу, что ты прошел стажировку, значит и платить тебе стали больше.

— Это слишком много, — ответил я. Нельзя молча соглашаться на всю сумму, иначе в следующий раз такса поднимется. Даже в такой ситуации мне надо торговаться. — Мне на жизнь ничего не останется.

— Пожрешь травы, не сдохнешь, — ответила Ким Аран. — Или воруй печенье на работе, у вас же там есть в офисе кухня? Ну, вот и славно. И скажи спасибо, что я такая добренькая. А, ну и ты должен еще пять миллионов за телефоны и невыполненную работу, это я записала в твой долг под процент.

— Какие еще пять миллионов⁈

— Ну, на прошлой неделе было четыре, — фыркнула Ким Аран, поднимая повыше нож. — Но ты же не выполнил порученную тебе работу, так? И телефончики выбросил. Так что должен. И за телефоны, и за беспокойство и, дай подумать… Вот! За моральный ущерб. Как тебе?

Это было плохо, очень плохо. Обычно на такой счетчик ставили тех, кто влезал в долги сам, проигрываясь в азартные игры. Тут же меня решили прокатить по отлаженной схеме с немного другим контекстом. Но результат останется тот же. Не буду платить — банда Ким Аран переломает мне руки и ноги. Пусть на словах мы были гражданами этой страны, в разборки китайской диаспоры и северян полиция не слишком влезала, считая нас недостойными траты сил и ресурсов. Все равно северная община по привычке все заминала и замалчивала, тут преступление не раскрыть и отчетность не поправить.

— Я все понял, — склонил я голову.

— Бабки переводи, давай-давай, — стала командовать Ким Аран, размахивая ножом, словно дирижерской палочкой.

Пришлось доставать смартфон и переводить ей деньги. Семьсот тысяч — почти все, что оставалось у меня на счету. Чтобы как-то прожить до следующей зарплаты, придется лезть в кубышку.

— Хорошо, — кивнула Ким Аран, заглядывая в свой смартфон. — Все, иди, и запомни этот вечер, Кан Ён Сок. Тебе некуда бежать.

Едва девица скрылась за углом, я выдохнул и вошел в подъезд своего дома. Хороший выдался вечерок, нечего сказать. Можно сказать, отделался легким испугом.

В груди поднималась ярость. Хотелось взять и растоптать Ким Аран. Моих способностей достаточно, чтобы собрать на нее такое количество дерьма, что сеульской полиции даже с места вставать не придется, чтобы засадить и Ким Аран, и всю ее банду за решетку. Но мне нельзя светиться, а если сделать все анонимно, то возникнут вопросы, кому это было выгодно. А я как раз нахожусь в состоянии публичного конфликта с этой дрянью. Вычислят меня на раз-два, если не полиция или NIS, то те выродки, которые крышуют северокорейскую диаспору на юге.

Как и всегда, надо сжать зубы и жить дальше. Герои и те, кто идут против течения, обычно плохо кончают. Я сделал свой выбор, я знал, что в бегах будет нелегко, так что нечего обесценивать все свои усилия. Я просто хочу для себя лучшей жизни, чем та, что я оставил на севере.

Когда я поднялся на свой этаж, то сразу же почувствовал, что что-то не так. Едва я вставил ключ в дверной замок, дверь в мою квартиру распахнулась, а меня схватила пара крепких рук.

— Иди сюда, гаденыш, — прорычали из темноты. — Сейчас мы закрепим урок от Аран-ним.

Как только меня затащили внутрь, я получил удар по затылку. Темная комната качнулась, пол рванул навстречу, а что было дальше — я уже не помнил.

Очнулся я, когда солнце было уже высоко, от того, что кто-то хлещет меня по щекам, пытаясь привести в чувство.

— Эй! Ён-кун! Очнись!

Комната шла кругами, а надо мной стоял Ким Бон-Со собственной персоной.

— Тут что случилось вообще⁈ — встревоженно спросил мужчина. — Ты не пришел на работу, не отвечал на звонки!..

— Не пришел на работу? — тупо спросил я. — А который час?

— Да у тебя вся голова разбита! Давай, вставай, поедем в больницу.

— Не надо в больницу, там же платно все… — пробормотал я, вспоминая все те ужасы, которые рассказывали о платной медицине за границей. Дома очень гордились тем, что всех лечили хоть и плохонько, но за счет государства.

— Дурак ты, Ён-кун! — воскликнул Ким Бон-Со. — Конечно тебе надо в больницу. И страховка у тебя должна быть, без нее на работу к нам не приняли бы! Так что давай, хватайся за меня и поехали, тут недалеко Синхонский госпиталь…

— У меня все равно денег нет, даже по страховке оплатить… — пробормотал я, мутным взглядом осматривая комнату.