Спецназ ГРУ против басмачей

Последняя мысль, на которой себя поймал Валерий Савонин — это необходимость этой войны. Конечно, о любой войне можно смело сказать, что она не нужна и ни к чему хорошему не приведет, но его занимала пока война его собственная. Читая пацифистскую литературу в школе и университете, он и подумать не мог, что эти идеи придут ему в голову сейчас, когда он, боевой офицер спецназа ГРУ, совершает вылет в район боевых действий. Но все было неслучайно — война коснулась его самого. Тогда, когда он только начал жизнь, и жизнь сравнительно неплохую, он вдруг почему-то должен ставить ее под потенциальный удар этой войны, ведомой, как верно подмечал Ромен Роллан, одними промышленниками против других в угоду собственному карману. Валерий смотрел на бойцов и понимал — у каждого в голове сейчас одни и те же мысли, только озвучить их они не решаются — военные люди как-никак. Почему, собственно, она вообще началась, подумал Савонин? Почему, п какому праву наша страна вообще вторглась в Среднюю Азию и пошла дальше — на Афганистан? Ведь все это началось задолго до сегодняшнего дня, еще во времена Гражданской…

Это была и впрямь последняя мысль — за ней последовал удар. Пассажиры этого видеть не могли, но в эту самую минуту боевик с гранатометом в руках выстрелил по самолету из узкой пещеры Панжерского ущелья, отстрелив один из двигателей — он выстрелил бы точнее, если бы не мешавший обзору кусок скалы. И уж тогда, попади он в борт, выжить никому бы не посчастливилось…

После удара самолет сильно качнуло и накренило. Савонин понял, что к чему и закричал:

— Все за борт!

Ахмед пулей рванулся к люку, распахнул его, и бойцы один за другим выпрыгнули вниз. Каждый из них был оснащен парашютом — такой расклад тоже рассматривался командованием. Это позволило смягчить посадку. Летчик катапультироваться не успел — самолет пролетал в опасной близости к ущелью, накренило так, что прыгать было некуда — разобьешься о скалу. Потому командир оставался со своим судном до конца — как и подобает командиру… Спустя долю секунды после того, как Савонин последним выпрыгнул за борт, самолет резко поменял курс, принял влево и ударился носом в большой скол каменного грота[3].

Посадка бойцов тоже не была особо мягкой — внизу были скалы ущелья, и все получили легкие травмы при соприкосновении с ними. Удары пришлись по незащищенным головам спецназовцев — шлемов в экипировке не было, отчего все они потеряли сознание…

Савонин пришел в себя, когда его стали поливать водой.

— Вставайте, товарищ лейтенант, Вы как? — Коля Козлов слегка сбрызгивал его водой из походной фляжки.

— Я нормально, как остальные? — голова болела, но сознание и память о произошедшем к Савонину вернулись быстро. Он поднялся, опершись на руку, и осмотрел бойцов — все потихоньку начали приходить в себя, потерь, по счастью, не было. Спустя минуту все уже стояли строем рядом со скалой, о которую только что благополучно ударились.

Очнувшись и придя в себя, Ахмед и Валерий отправились вглубь ущелья — посмотреть, что стало с самолетом. Метрах в ста от места падения они обнаружили обломки самолета — фотографа.

— Что будем делать, командир? — спросил Ахмед. — Надо пилота найти.

— Нам до Баграма еще километров 10. Кто его понесет? Доберемся до места, оттуда вышлем патруль. Не думаю, чтобы моджахедов интересовало безжизненное тело…

— Что ж, прав наверное.

Ахмед огляделся вокруг себя. Пейзаж, который открывался его взгляду, показался ему странным. Командир же ничего подозрительного не заметил, судя по тому, что быстрым шагом отправился в сторону группы, которая стояла уже, выстроившись вдоль скалы.

— Слушай мою команду, — отчетливым голосом чеканил Савонин. — Движемся в район Баграма, где получаем от командования дальнейшие распоряжения. Шагом марш.

— Подожди, — стоило им отойти от места, окликнул его Ахмед.

— Что такое?

— Посмотри, — боевой товарищ привлек внимание командира к скале, о которую они ударились. Она была странного рыжего цвета, вся в песке.

— Что это?

— Не знаю. Это не Панжерское ущелье, там ни песка, ни такого цвета скал нет. И ты знаешь об этом.

— И что ты хочешь сказать? Мы по курсу летели над ущельем!

— Но это не оно… — шепотом говорил Ахмед.

Савонин замешкался.

— Не может быть. Может, просто край какой-нибудь.

— Хорошо. Откуда здесь столько песка?

Савонин посмотрел под ноги, потом окинул взглядом горизонт. Кругом был один сплошной песок. Палило солнце — впечатление создавалось, будто они в африканской пустыне. Командир взял себя в руки. Хотя и ему все увиденное казалось странным — такие пейзажи несвойственны были Афганистану, — все же боевую задачу надо было выполнять.

— Ты что мне хочешь сказать? Что это не Афганистан? А что тогда? Я был в кабине пилотов за две минуты до падения — мы летели над Панжерским ущельем. Это даже не по картам и не приборам, а своими глазами из кабины можно было увидеть.