Спецназ Лысой Горы

Поэтому решение такое: господин Приваркин назначается главным по охране бочек господина Теплушкина. Вы уже фактически познакомились, надеюсь, подружитесь. Если вдруг кто-то опять будет буянить у господина Теплушкина, то мой гость – господин Приваркин – будет наказан. То есть мы не будем его везти снова сюда. Мы что-нибудь придумаем прямо на месте…

– А если все-таки это Пророк… Все-таки записка очень уж на его проповеди похожа…

Как хорошо, когда клиент молчит. Вот Приваркин молчит – и хорошо. Теплушкин же говорит – и всё как-то невпопад…

– Я бы не был так уверен, если бы не Данила. Вы, господин Теплушкин, о Пророке и его секте много слышали, но ничего не знаете, а Данила там три дня прожил. Пророк – он ничего не говорит. И не проповедует. Есть там один – Петр, тот, да, бубнит что-то. А Пророк молчит. Немой потому что. Сами сектанты его зовут Учителем, хотя мне трудно понять, чему можно научить одним взглядом…

– Откуда тогда все эти слухи про конец света?

– Иногда, когда людям живется особенно плохо, им хочется, чтобы всё кончилось. Пусть даже это будет конец света… И есть еще одна деталь. Жалобное мычание Приваркина было второй фазой его поведения. Первой было что-то совершенно не яростное, если бы не кляп, я бы даже решил, что это было что-то среднее между угрозами и воплями невинно пострадавшего. Переход был совершён после того, как я показал ирпеньскому пивовару кусочек деревяшки. Совершенно заурядный кусочек, если бы на нем не была выжжена буква «Т». По словам Ганса, в кабинете Приваркина целая коллекция таких фрагментов. По-видимому, поджигатели таким образом отчитывались перед Приваркиным о проделанной работе.

Я ушел, оставив клиента на попечение ученика. Надо постепенно переводить клиентов на Данилу. Просто чтобы не мучиться вопросом, чем я отличаюсь от девчонок, которые предлагают свои сомнительные прелести на Евбазе.[1]

Одно отличие есть. У них профессиональный риск – забеременеть или подхватить болячку, у меня – подхватить что-нибудь железное в жизненно важные органы.

Теплушкин ограничился авансом, и, даже если никто никогда не рискнет больше нарушать целостность его драгоценной тары, ему не придет в голову вспомнить о гонораре. Будет забавно, если бутылочных дел мастер пойдет по пути Приваркина и решит поправить свои дела поджогом фабрики Теплушкина… Все-таки три заказчика лучше, чем один. О такой версии я как-то не подумал. Снова посылать Ганса в Ирпень?

Глава четвертая

Два конверта

До сих пор ни в одной стране по странному стечению обстоятельств нет штрафа за бесчестье и подлость.

Настольная книга адвоката

Я ждал Алёхина, но не так быстро. Всё же я думал, что Приваркин сначала вернется в Ирпень, а уже потом будет жаловаться на детектива Алекса. Еще мне казалось, что Киевская Корона не должна быть слишком строга к тому, кто дал по рукам жуликам из Ирпеня.

Алёхин был суров и, кажется, торопился побыстрее покончить с порученным.

– У меня приказ.

Кто бы сомневался. Это я мог ввалиться в казарму с неприличным количеством спиртного. Ко мне в дом лейтенант приходил исключительно по приказу.

Я напрасно напрягал слух. Сегодня приказ мне предстояло воспринимать глазами. Раньше только ведьмы баловались посланиями в конвертах. Зеленый конверт с гербом Короны не оставлял сомнений – Приваркин здесь ни при чем.

Бумага была похуже, да и конверты лимонного цвета меня как-то больше впечатляли. Быть вторым – не всегда в убыток, но всегда теряется стиль. Текст тоже был… грубоват.

Обеспечить немедленный уход с территории, контролируемой Киевской Короной так называемого Пророка и его приспешника Петра. Гарантировать их невозвращение на вышеуказанную территорию.

Это как нужно выполнять такие приказы – вывести Пророка в чисто поле и посадить на цепь?

Звук, который не становится хуже от того, что он тихий, не порадовал. Золото – это хорошо. Но только в тех случаях, когда от него можно отказаться без последствий.

– Лейтенант? – Ну вот – суровость Алёхина получила свою причину. Посадить на цепь не получится. И чем же так обидел Корону немой целитель?

– Я могу отказаться?

– Нет.

– Потянуть резину?

– Легко. Завтра вечером – крайний срок.

– А потом?

– Скорее всего, тебе придется вернуться в подвалы Печерского Замка. Только на этот раз Костяное отделение не придет тебя освобождать.

– Зачем?

Алёхин не ответил. Лейтенанты в принципе не должны отвечать на вопросы гражданских, а уж на вопрос «зачем?» – даже под пытками. Да и частные детективы не должны. Им платят деньги за выполнение работы, а не за выдающиеся интеллектуальные способности.

Просто перед тем, как выполнить любую операцию, полезно знать, что твой противник редкая сволочь, избавляясь от которой, ты делаешь мир немного лучше.