Спецназ нагваля. К новым орбитам!

Папа все же отваживается на комплекс Героя. Начал показывать, но штормило его как последнюю Тантру с бородой, и в стойке на одной ноге он завалился на сыру землю. В этот момент Папа, непосредственный как младенец, молвил, рубанув рукой:

– Да ну его на фиг, этот комплекс Героя!

Тогда сбахали ребефинг, минут на 10. Очень мощно продышались.

Когда эскадрилья вернулась из дальнего полета, Белий-Белий Ангел пристал к Папе с расспросами, мол, расскажи да расскажи про Дом. Папа долго отпирался: «Зачем оно вам? Зачем обламываться? Кайфуйте от Матрицы дальше». Ну и так далее в стиле «Меньше знаешь – крепче спишь».

«Ангел знает, что надо выуживать, долго клянчить, ведь сами не расскажут» (фраза Папина). Ангелок своими «невинными» вопросиками, задаваемыми тоненьким детским голоском, все же раскочегарил главрежа.

Папа рассказал. Да так рассказал… Погрузился прямиком туда, в состояние, побывав в котором, уже невозможно забыть его до конца, как бы ты ни хотел и ни старался это сделать. А если не забыть, жизнь в пространстве-времени становится соской-пустышкой, блестящей мишурой на выброшенной новогодней елке с полуосыпавшейся хвоей. Как написали сестрички, ты знаешь, что поешь под фанеру. Как и все певцы в этом фальшивом мире Большой Сцены, столь профессионально слепленном из ничего, столь изощренно «копирующем» НАСТОЯЩИЙ мир, твой ДОМ. Но продюсеры, звукорежиссеры, многомиллионная аудитория и вся прочая махина шоу-бизнеса под названием Матрица затягивает тебя на новые гастроли, и надо петь дальше.

«Живу без каски,

Мечту свою затая.

Всегда быть в маске —

Судьба моя!»

И ты снова на сцене, в ослепительном свете софитов, и сногсшибательная постановка гигантского шоу захватывает тебя с головы до пят. Но что-то внутри тебя уже не может, не может, не может забыть Истину, которую в мельчайших подробностях и многообразии ты познал Там, за чертой. За занавесом, за кулисами.

Шокирующее до самой сути знание поперло через Папу лавиной. Вибрации Дома спустились на тусовку, наэлектризовали ее и настроили заглянуть Домой, сжали пружину, завели часовой механизм. Кто был готов, не мог этого не почувствовать.

Короче, на завтрак народ расходился несколько прифигевший.

Семена были брошены в благодатнейшую почву. К вечерочку озимые уже поспели «в саду у дяди Вани» (как пел Митяра перед прошлогодним Звенигородом), и вскорости заколосились яровые, яростные, ревущие, роковые, выносящие в место без жалости, в место без места и без часов. То, где ты был всегда. И есть всегда.

Ветер странствий

Копался в загашниках своих дневников и откопал следующую вещь.