Спецслужбы Белого движения. 1918—1922. Разведка

Колчаковская агентурная разведка располагала сведениями о планах красного командования. В частности, она предупреждала о намерении противника 7 марта нанести удар на уфимском направлении, а 22 марта — на пермском и т.д.^{880}

4 марта 1919 года колчаковские войска силами Сибирской, Западной, Уральской, Оренбургской армий и Южной армейской группы перешли в наступление. 14 марта они овладели Уфой и начали быстрое продвижение к Волге. Разведка предупреждала командование о планах противника возможно скорее овладеть южными областями и хотя бы частью Сибири для того, чтобы обеспечить население и Красную армию хлебом. На сарапульском направлении красные начали наступление с целью выхода в тыл частям Уфимского корпуса. Вместе с тем части 3-й армии оставили Вятку, из Глазова стали эвакуироваться учреждения. Казань же большевики собирались защищать до последней возможности^{881}.

В ходе наступательной операции колчаковские войска начали быстрое продвижение к Волге. После упорных боев 15 апреля ими был взят город Бугуруслан. Верховный правитель 20 апреля 1919 года потребовал от своих частей отбросить армии Восточного фронта на юг и не допустить их отхода за Волгу. Разведка доносила об интенсивной эвакуации большевистских учреждений из Казани, вывозе имущества и хлеба из Самары^{882}

.

Колчаковская агентурная разведка делилась сведениями со штабами армий генералов Е.К. Миллера и Н.Н. Юденича Например, 18 июня 1919 года начальник разведотдела штаба ВГК сообщал о направлении первой бригады 35-й дивизии Восточного фронта под Петроград. 22 июня телеграммой сообщалось о направлении на Петроградский фронт из Симбирска 20 военных эшелонов, из Симбирска и Самары — вновь сформированных полков. Сведения отправлялись в зашифрованном виде через МИД^{883}.

Наступательные операции способствовали получению разведкой различных сведений о противнике, поскольку войска захватывали большое количество документов. «…Причем они приносили громадную пользу не только в чисто военном смысле (группировка, начальники, приказы и пр.), но и в политическом, т.к. иногда попадались сводки с характеристикой населения», —пишет генерал-майор П.Ф. Рябиков^{884}. Так, в апреле 1919 года в штаб Западной армии были доставлены перехваченные документы противника, из которых стало известно о планах красных до последнего удерживать узловую железнодорожную станцию Кинель, «а в район Бузулука перебросить части из-под Оренбурга и Туркестанскую армию для уцара с юга по левому флангу наступавших частей колчаковцев»^{885}

.

Активно использовались и другие источники. В частности, много ценной информации поступало от перебежчиков и пленных. Например, последние в начале мая сообщали о приказе Л.Д. Троцкого по 3-й армии приготовиться к наступлению, правда, конкретное время в документе не указывалось. Пленные также сообщили о намерении штаба 5-й армии развить наступление в район Чистополя. Для обеспечения продвижения с севера предполагалось перейти в наступление правофланговым частям 2-й армии, чтобы отбросить войска белых в район Елабуги. Захваченный в плен комбриг Овалов показал, что красные рискуют отдать несколько городов на остальных направлениях, лишь бы не допустить колчаковские войска к Волге. Перебежчики сообщали об отходе 30-й дивизии в направлении Казани и намерении красного командования сдать Глазов без боя^{886}.

Вместе с тем следует обратить внимание, что отношение к перебежчикам среди колчаковцев носило отрицательный характер. Нередко они без всяких разбирательств расстреливали офицеров, перешедших от противника на сторону белых, чем лишали штабы ценных источников информации. По причине частых и незаслуженных расстрелов перебежчиков командованием были изданы приказы, требовавшие тщательного разбирательства причин служения офицеров русской армии у большевиков. Эти приказы хоть и сократили количество расстрелов, но отношения к перебежчикам не изменили. Так, добровольный переход к колчаковцам командира бригады 5-й армии полковника Когомина сопровождался весьма неприятным инцидентом. Как следует из воспоминаний генерал-майора П.Ф. Рябикова, во время «крайне содержательного сообщения» офицера в городском театре, в котором он «не скрывал и положительной стороны красного управления армией», его слова были восприняты крайне враждебно. Оскорбленный полковник заболел и скончался, как раз в тот день, когда получил должность начальника дивизии. По поводу негативного отношения к перебежчикам была разослана телеграмма с предложением выработать общие правила обращения с такими лицами, имевшие целью не отпугивать переходивших, а, наоборот, поощрять их к оставлению {фасной армии. Однако данная мера уже не помогла ввиду резкого ухудшения обстановки на фронте^{887}.