Спецслужбы Белого движения. 1918—1922. Разведка

В боевых условиях, при жестком лимите времени было очень сложно выявить мотивацию негласного сотрудничества офицеров с разведывательными органами, поскольку, как пишет историк Е.В. Волков, в белую армию офицеры шли по различным причинам:«… от возвышенно идеологических до сугубо материальных. Однако, видимо, небольшая часть офицеров сражалась против советской власти только по политическим убеждениям, которые, впрочем, в период начавшихся военных поражений белых могли претерпеть значительную эволюцию»^{606}.

Как уже было сказано выше, разведывательное отделение Главного штаба через штаб военного представительства в Париже руководило разведкой в Европе, а через штабы военных округов — в Китае, США и Японии. На секретные расходы по содержанию военных агентов в нейтральных государствах ежемесячно выделялось 850 000 руб.^{607}

Непосредственно изучением соседних государств в военном, политическом и экономическом отношении занимались разведывательные органы штабов Омского, Иркутского и Приамурского военных округов. Высшее военно-политическое руководство колчаковского режима в Азиатско-Тихоокеанском регионе, в частности, интересовала деятельность «китайского, японского и американского правительств в сопредельной полосе и их целях и намерениях в отношении Уряханского края и Монголии»^{608}.

При восстановлении разведывательных органов колчаковским правительством за основу было взято «Положение для организации и ведения военной разведки штабами пограничных округов», утвержденное 7 ноября 1912 года, а также «Протокол особого совещания Главного управления Генштаба по выработке плана и организации разведки в округах Азиатской России» (1917 года)^{609}.

В соответствии с этими документами Приамурский военный округ (ПриВО) занимался организацией разведки в Корее, Маньчжурии, Монголии и Японии^{610}

, Иркутский — в Монголии и Китае, Омский — в западной части Китая, Монголии и Илимском крае. Обратим внимание на одно немаловажное обстоятельство: разведка велась не только на сопредельной, но и на своей территории (ближняя разведка). Например, резиденты военно-статистического отделения (ВСО) ПриВО находились в Благовещенске, Владивостоке и Никольск-Уссурийске^{611}.

Начальник ВСО подполковник А.И. Цепушелов, в частности, особо обращал внимание подчиненных на тесное взаимодействие с местными контрразведывательными органами с целью обмена информацией^{612}. Остается неизвестным, как к данному предложению отнеслись руководители контрразведки, но ВСО регулярно поставляло командованию сведения контрразведывательного характера— об активной деятельности японских спецслужб на Дальнем Востоке. Например, в телеграмме, датированной 25 декабря 1918 года, сообщалось об организации в Сибири японского контрразведывательного отряда под руководством генерала Накасима

^{613}.

В соответствии с приведенными выше документами, район глубокой разведки каждого округа разделялся на 4 сектора, где создавались агентурные сети, которыми руководили агенты-резиденты. Им подчинялись агенты-почтальоны и агенты-ходоки.

Так, зона ответственности разведывательного отделения штаба Иркутского военного округа разделялась на Баргинский, Ургинский, Улясутайский и Урянхайский сектора. Сведения добывались агентурной и войсковой разведками, которые сильно пострадали после прихода к власти большевиков и к началу 1919 года оказались полностью разрушенными. Агентура действовала только в трех секторах — Урге, Урянхае и Улясутае. А войсковая разведка, к которой привлекались поселковые атаманы, «была разлажена из-за неопределенного положения Забайкалья и на тот момент не управлялась штабом округа»^{614}

.

Для сбора разведданных штабы военных округов командировали за границу офицеров с секретными заданиями, предпринимали попытки наладить взаимодействие с русскими консульскими и другими учреждениями, привлекали войсковую разведку, осуществляли перехват большевистских радиограмм из Москвы, а также выписывали иностранную прессу. Но даже в совокупности все виды разведки не давали ожидаемых результатов. Главными препятствиями являлись недостаточное финансирование и отсутствие надежных кадров.

Например, по расчетам генерал-квартирмейстера штаба Омского военного округа (ОВО) на реализацию программы работы разведотделения требовалось 1 233 500 руб.^{615}

В действительности за период с января по май 1919 года Главный штаб смог выделить только 40 000 руб. Несмотря на то что Приамурский и Иркутский военные округа финансировались несколько лучше — соответственно, 200 000 и 100 000, — им этих сумм также оказалось недостаточно^{616}.