Спи, сынок, спи…

— Может, он простудился? Вчера с ребятами на речку бегал — может, они купаться лазили? Я запретила.

— Запретишь ему, как же…

Хайнц! Хаааайнц! О, Господи, Хайнц! Хайнц, ты что? Ну погоди чуток, я сейчас тебя перевяжу… Да какого дьявола?! Что Вы говорите, Herr Oberleutenant, какой там «мертв»! Да я с ним с польской! Хайнц! Скажи что-нибудь!

Убит. Господи, ну что же это… Есть прекратить панику. Уходить? Куда уходить? Вы же сами говорите — Рейхстаг уже там, за спиной. И Иваны — тоже, наверное, уже там. Некуда.

Иваны атакуют! Да бросьте Ваш пистолетик, что Вы им там навоюете! Подавайте ленту! Ленту, я сказал, Himmelherrgottnochmal[5]

!!!

Женька, что же это ты… Женька… Братишка… Ребята, ну как же так? Он же не высовывался. Я ведь этого кукушонка снял, кто же… Жееенькаааа!

Есть отставить панику. Есть. Да, сейчас уже можем — там после двух снарядов, наверное, всех поубивало к матушке. Женя всегда так основательно работал… Что ж я маме-то теперь скажу…

Готовы? Да, готовы. Давайте, ребята. Зинченко и Берштейн — прикрывайте. Посматривайте на крышу, если что. Остальные… приготовились… За Родину, за Сталина! К Рейхстагу! Урааааааааааа!!!

— Мама! Мамочка!

— Тшшш, маленький, тише, тише… Все хорошо, сыночка, все в порядке. Мама здесь. Мама рядом.

— Мама, меня убило! Меня… там…

— Ну-ну-ну, тише-тише. Ты просто видел плохой сон. Видишь, все хорошо, все спокойно. Скоро утро. Спи, мой маленький, спи. Мама здесь. Все хорошо…

За окнами занималось утро второго мая 2045 года.