Спящая красавица. Смерть в бассейне

— У меня в доме отец и мать Лорел. Я не могу оставить работу и не хочу, чтобы они сюда приехали. И вообще у меня нет сил с ними общаться. Вы бы оказали мне большую услугу, мистер Арчер, если бы поговорили с ними от моего имени. Вы ведь последний, кто ее видел. Это недалеко отсюда. И я готов оплатить вам хлопоты — в разумных пределах.

— Ладно. С вас сто долларов.

У него вытянулось лицо:

— Только за один разговор?

— Думаю, этим дело не кончится. Я беру сто долларов за рабочий день.

— У меня сейчас нет при себе сотни. — Он порылся в бумажнике. — Только пятьдесят.

— Ладно. Остальное потом.

Женщина в желтом парике подала голос:

— Вы меня обслужите или будете говорить до утра?

Рассо принес извинения, коротко и со значением кивнул мне и вернулся к телефону.

Я пошел к машине, чувствуя себя немного увереннее, заполучив в клиенты мужа Лорел. Для человека его происхождения, продиравшегося к относительному материальному благополучию через тернии фармацевтической школы, такая трата денег была признаком реальной озабоченности.

Я ехал через Вествуд и спрашивал себя, почему меня так озаботила судьба его жены. Ответ не находился. Она была из тех, кто олицетворяет ваши неясные страхи, смутные подозрения. Мне казалось, что из темноты на меня смотрят ее глаза, словно глаза давно умершей женщины. Или призрака умершей птицы.

Глава 5

Квартал, в котором живет средний класс. Налицо признаки запустения. Оштукатуренные дома, построенные в двадцатые годы. Они стояли друг против друга вдоль улицы словно бетонные блиндажи на заброшенном поле боя. Дом Тома Рассо отличался от своих собратьев тем, что возле него стоял блестящий черный «кадиллак».

Из — за руля выбрался крупный человек.

— Вы Арчер?

Я признал этот факт.

— Я Джек Леннокс, отец Лорел.

— Я вас узнал.

— Да? Мы до этого встречались?

— Я увидел ваш портрет в утренней газете.

— Господи, неужели это было сегодня утром? Мне кажется, что прошла неделя. — Он мрачно помотал головой. — Говорят, беда не ходит одна. В моем случае это и правда так.

За вполне обычными сетованиями я почувствовал вопрошающее неуверенное начало. Странная черта для такого человека. Он придвинулся ко мне и заговорил тише:

— Насколько я понимаю, наш зять, — последнее слово он выговорил с явным презрением, — не хочет с нами общаться. Поверьте, это взаимно. Очень любезно с его стороны выслать посредника. Хотя я не могу понять вашу роль в этом деле.

— Я частный детектив, — ответил я. — Том Рассо меня нанял.

— Я и не подозревал, что это может его так взволновать.

— Тем не менее это так. Но он не может уйти с работы. А поскольку я последним видел вашу дочь, то согласился приехать и поговорить с вами.

Леннокс схватил меня за руку. Напряжение, исходящее от него, пронзило меня, словно током.

— Последним? Что это значит?

— Она покинула мою квартиру с флаконом нембутала, — я взглянул на мои часы. — Примерно с час назад.

— Как она у вас оказалась?

В его голосе послышались властные нотки. Он крепче сжал мою руку.

— Я встретил ее на пляже в Пасифик — Пойнте. Она попросила меня подвезти ее до Лос — Анджелеса. Затем она воспользовалась моим телефоном, чтобы созвониться с мужем.

— Что между ними произошло:

— Ничего особенного. Он собирался на работу и не пожелал приехать ее забрать. Теперь он винит себя за это, но он не прав. Ваша дочь была уже чем — то сильно расстроена в Пасифик — Пойнте.

— Что же ее расстроило?

— Во — первых, нефтяное пятно. Она пыталась спасти птицу, но та умерла у нее на руках.

— Только не надо мне об этом! Нефтяное пятно теперь отвечает за все подряд. Такое впечатление, что из — за него наступил конец света.

— Для вашей дочери, может, так оно и случилось. Она человек ранимый и, похоже, находилась на грани срыва.

Он покачал головой. Он, похоже, был напряжен до предела — до его индивидуального предела — и не хотел, чтобы я рассказывал ему, как устроена его дочь. Я спросил:

— Она раньше не пыталась покончить с собой?

— Я про это ничего не знаю.

— А кто может знать?

— Спросите ее мать.

Он провел меня в дом так, словно был его владельцем. Оказавшись совсем рядом в освещенном холле, мы обменялись короткими взглядами. У него было загорелое обветренное лицо, властные голубые глаза и копна каштановых волос. В глазах слишком много самоуверенности, рот слишком капризен. Но и в глазах и в губах чувствовалось легкое смятение, словно их впервые обдало ледяным ветром старости. Ему было лет пятьдесят, хотя он выглядел моложе.

Его жена была в гостиной с кузиной Тома, с той, о которой он упоминал в аптеке. Обе женщины сидели на стульях друг напротив друга в слегка окаменелых позах. Это, похоже, свидетельствовало о том, что темы для общения у них явно иссякли. На младшей, кузине Тома, был синий брючный костюм, подчеркивавший ее формы. У нее был довольно загнанный вид, но когда я ей улыбнулся краешком рта, она тоже отозвалась улыбкой.

— Меня зовут Глория, — сообщила она. — Глория Флаэрти.