Спящие красавицы

Ван сняла свой квадроцикл с тормозов и толкала его по хребту, пока земля не пошла под горку, и она смогла запрыгнуть на него и проехаться вдоль проселочной дорожки, которая вела к домику.

В хижине пахло бобами, пивом, жареной олениной, и человеческим пердежом. Тарелки захламляли стол, раковина была заполнена с горкой, а на дровяной печи громоздились перепачканные соусом кастрюли. На каминной полке стояла фотография, на которой был изображен свирепо ухмыляющийся человек, с киркой на плече, в видавшей виды федоре,[349] натянутой на голову так низко, что её края наседали на верхушки ушей. Взглянув на черно-белое фото, Ванесса поняла, кого именно она видит, потому что ее отец как-то указал ей на мужчину, который был изображен на снимке, ей тогда было не больше двенадцати лет. Тот шел в Скрипучее колесо.

— Это Большой Лоуэлл Гринер, — сказал отец — и я хочу, чтобы ты никогда не приближалась к нему близко, дорогая. Если он когда-нибудь поздоровается с тобой, то поздоровайся в ответ, и беги от него со всех ног.

Так вот кто были эти двое: никчемные мальчики Большого Лоуэлла. Мэйнард и Маленький Лоу Гринер, свободные, как ветер и за рулем нового пикапа, в то время, когда должны были быть в наручниках в Кофлине, в ожидании суда, среди прочего, и за убийство, по которому Китти Макдевид проходила свидетелем, и согласилась дать показания.

На сосновой, обшитой панелями, стене короткого коридора, который, вероятно, вел в спальную комнату охотничьего домика, Ван увидела потрепанную тетрадь, висящую на обрывке нити. Листок из неё просто прекрасно подойдет для предсмертной записки, но она вдруг решила, что хочет пожить, по крайней мере, еще немного.

Она вышла из домика, обрадовавшись, что сбежала от вони, и погнала свой квадроцикл так быстро, насколько позволяло её состояние. Через милю или около того, проселочная дорога влилась в одну из многочисленных грунтовых дорог округа Дулинг. Столб пыли висел слева — не высокий, из-за мороза, но достаточный для того, чтобы безошибочно указать ей, куда направились беглецы. К тому времени, когда она добралась до Шоссе № 17, у них была хорошая фора, но местность здесь шла под горку и была открытой, и она без труда разглядела пикап. Расстояние между ними сокращалось, они явно направлялись в город.

Ван шлепнула себя по щеке и последовала за ними. Сейчас она была промокшей до костей, но холод помогал ей немного проснуться. Если бы ей предъявили обвинение в убийстве, она была бы уже на полпути в Джорджию. Но только не эти двое, они направлялись в город, без сомнения, чтобы сделать какую-то пакость, им свойственную. Она очень хотела знать, что они задумали и, по возможности, их остановить.

Искупление за то, что она сделала с Ри, больше не стояло на повестке дня.

Глава 11

1

Фриц Машаум не хотел расставаться со своей базукой, особенно бесплатно. Но когда Мэй крепко схватил его за плечи и Лоу закрутил правую руку чуть ли не до лопаток он, все же, передумал и поднял трапецеидальный люк в полу своего ветхого домика, открывая сокровища, за которыми пришли братья Гринеры.

Маленький Лоу ожидал, что она будет зеленой, как в фильмах о Второй мировой войне, но базука Фрица была окрашена в пыльный черный цвет, с длинным серийным номером поверх краски и некоторыми из тех забавных русских букв ниже номера.[350] Прицельная планка и раструб были покрыты ржавчиной. Рядом лежал подсумок с десятком гранат, на которых было написано еще больше слов на русском. Еще там были восемь или десять винтовок и двадцать пистолетов, большинство полуавтоматических. Братья засунули по парочке за пояса. Ничего, кроме пистолетов за поясами, не могло дать тебе ощущение того, что у тебя есть право прохода на любую территорию.

— Что это? — Спросил Мэй, указывая на блестящий черный пластиковый квадрат над ударно-спусковым механизмом базуки.

— Не знаю, — сказал Фриц, глядя на него в упор. — Скорее всего, какой-то инвентарный контроль за отстрелянными гранатами.

— Там все написано на английском, — сказал Мэй.

Фриц пожал плечами.

— И что? У меня внутри кепки Джон Дир

все написано на дерьмокитайском. Все продают все кому угодно. Так устроен мир, скажите спасибо евреям. Евреи, они…

— Забей на чертовых евреев, сказал Маленький Лоу. Если бы он позволил Фрицу поразглагольстовать о евреях, тот бы вскоре перешел на федеральное правительство, и они проторчали бы здесь, около этой гребаной дыры в полу, до конца весны. — Все, что меня волнует — работает ли это. Если нет, скажи прямо сейчас, иначе мы вернемся сюда и оторвем тебе мудя.

— Я думаю, мы должны по любому оторвать ему мудя, Лоу, — сказал Мэй. — Вот что я думаю. Бьюсь об заклад, они у него все равно не работают.

— Да работает, работает, — сказал Фриц, скорее всего, имея в виду базуку, а не его мудя. — Теперь отпусти меня, сволочь.

— А ему палец в рот не клади, не так ли, брат? — Выдал свое наблюдение Мэйнард.

— Да, — сказал Маленький Лоу. — Да, знаю. Но на этот раз мы его простим. Возьми пару пукалок.