Спящие красавицы

— Мне кажется, нельзя почернеть от теплового удара в Ираке, — заметила Джанет. Неправильно, наверное, спорить с Ангелочком, даже в шутку. Она, по словам доктора Норкросса, страдала «приступами гнева», но этим утром Джанет захотелось немного пощекотать себе нервы.

— Я о том, что всё это — полная херня, — ответила Ангелочек. — Борьба — это просто жить день за днем, блядь.

— Кто, по-твоему, его повесил? Норкросс?

Ангелочек усмехнулась.

— Норкросс слишком умен для таких глупостей. Нет, это директор Коутс. Джеееенис. Она просто помешана на всякой мотивации. Видала, что висит у неё в кабинете?

Джанет видела. Плакат висел там давно, и приятных ассоциаций не вызывал. На нем был изображен котёнок, свисавший с ветки дерева. «Держись, малыш» — было написано на плакате. Большинство котят, находящихся здесь, давно попадали со своих веток. У некоторых, вообще, деревьев не было.

По телевизору показали фоторобот сбежавшего преступника.

— Ох, блин, — заметила Ангелочек. — Это парень повелся на то, что черный нынче в моде, да?

Джанет не стала отвечать. Дело в том, что ей всё ещё нравились опасные мужчины. Она работала над этим с доктором Норкроссом, но находилась она, всё-таки, среди людей, которые в любой момент могли подловить её в душе и ткнуть в бок заточку.

— Макдэвид поместили в палату Норкросса в крыле «А», — сменила тему Ангелочек.

— А ты откуда знаешь? — спросила Джанет. Китти Макдэвид ей нравилась, она была умна и энергична. Ходил слух, что на воле Китти состояла в какой-то банде, но в ней самой злобы не было, не считая той, которая была направлена на саму себя. Когда-то давно она тщательно себя изрезала. Вся её грудь, бока, бёдра были испещрены шрамами. Порой, она впадала в депрессию, но чем бы там её ни пичкал Норкросс, ей это, кажется, помогало.

— Все главные новости приходят утром. Вон, она рассказала, — Ангелочек указала на Мойру Данбартон, старую зэчку, сидевшую здесь пожизненно и имевшую хорошие отношения с охраной. Мойра, в это время, спокойно и, даже, увлеченно, выкладывала с тележки на полку свежие журналы. Её седые волосы возвышались над головой, подобно киношной короне. Её ноги были облачены в теплые чулки бежевого цвета.

— Мойра! — тихо позвала ей Джанет. Кричать в комнате отдыха строжайше запрещалось, за исключением тех дней, когда приезжали дети и устраивались ежемесячные вечеринки. — Иди сюда, подруга!

Мойра медленно подкатила к ним свою тележку.

— Есть «Seventeen»[6], - сказала она. — Интересует?

— Мне он и в семнадцать не был интересен, — ответила Джанет. — Что там с Китти?

— Орала всю ночь, — ответила Мойра. — Странно, что вы не слышали. Её вытащили из камеры, что-то вкололи и сунули в блок «А». Сейчас спит.

— Орала что-то конкретное? Или просто орала?

— Кричала, что идет Черная Королева, — сказала Мойра. — Что будет здесь уже сегодня.

— К нам едет Арета[7]? — спросила Ангелочек. — Потому что других черных королев я не знаю.

Мойра пропустила это замечание мимо ушей. Вместо этого она принялась разглядывать одетую в синее платье блондинку с обложки журнала.

— Точно, никому не нужен «Seventeen»? Тут есть неплохие вечерние платья.

— Я такое платье не надену, пока меня не подведут под венец, — сказала Ангелочек и рассмеялась.

— Сам Норкросс уже был у Китти? — спросила Джанет.

— Пока нет, — ответила Мойра. — У меня когда-то было вечернее платье. Очень милое, синего цвета, мягкое. Муж прожег его утюгом. Случайно вышло. Он хотел помочь. Никто никогда не учил его, как пользоваться утюгом. Теперь, наверное, и не научит.

Ей никто не ответил. Все прекрасно знали, что Мойра Данбартон сделала с мужем и двумя детьми. Это было тридцать лет назад, но некоторые преступления не забываются никогда.

7.

Три или четыре года назад — а, может, пять или шесть лет — воспоминания уже давно потускнели, а детали стерлись — мужчина на парковке у Кей Марта, что в Северной Каролине, сказал Тиффани Джонс, что она направляется в ловушку. Все эти годы, этот момент хранился в её памяти. В мусорке у грузового подъезда Кей Марта орали и дрались чайки. Лобовое стекло джипа, в котором она сидела, пересекала трещина, а сама машина принадлежала парню, который предупредил её об опасности. Этот парень работал охранником в магазине. И она только что сделала ему минет.

А всё потому, что она пыталась спереть дезодорант, а он её поймал. Предложение «услуга за услугу» пришло само собой — она ему отсосет, он её отпустит. Парень оказался крупной сволочью. Буквально. Добраться до его хера оказалось тем ещё дельцем, учитывая огромное брюхо, бедра и руль. Однако Тиффани совершала и не такое, так что, его просьба не была чем-то выдающимся.

— Влезла в неприятности, а? — на его потном лице появилось некое подобие сочувственной улыбки. Он изо всех сил пытался натянуть обратно красные штаны, наверное, единственные в этом мире, куда он смог влезть. — Когда оказываешься в ситуации, вроде нашей с тобой, обычно, понимаешь, что направляешься прямиком в неприятности.