Спящий бог. 018 секс, блокчейн и новый мир

Верующие впадают в интеллектуальное оцепенение от созерцания чудес. Простецы в такое же оцепенение впадают от рассказов про чудеса. В романе «Война и мир» Л. Толстой описывает свойство народа попадать во власть самых диких небылиц. Он пишет, что между крестьянами всегда ходили какие-нибудь неясные толки: то о перечислении всех в казаки, то о новой вере, то про нового царя, при котором все будет так просто, что ничего не будет. Все это было замешано на неясных представлениях об Антихристе, конце света и чистой воле. Таинственные струи народной жизни, истоки которых неизвестны, вдруг всех подчиняли слуху о переселении на какие-то теплые реки. Сотни крестьян вдруг распродавали свое имущество и целыми семействами, с женами и детьми, устремлялись в эти заветные края. Ни один из них понятия не имел, что это за теплые реки такие. Для них это был притягательный образ, вмещавший чаяния о царстве добра и справедливости. По дороге к неведомой цели люди умирали от холода и голода. Выжившие возвращались. Все вдруг затихало само по себе, как и начиналось, без очевидной причины. И потом опять так же странно, неожиданно и вместе с тем просто, естественно и сильно проявлялось.

* * *

Религия из путеводной звезды превратилась в культурную традицию. Если даже там есть крупицы истины, они настолько захламлены желанием политиков и священников извлечь из религии практическую пользу, используя ее как политический, экономический и прочий инструмент, что за этим хламом этих крупиц истины не разглядеть.

Франклин говорил: «Нельзя заставить пустой мешок держаться прямо». Если даже я буду максимально лоялен к религии, буду исходить из того, что есть истинная религия, я попадаю в положение больного, перед которым куча таблеток. Они неотличимы по вкусу, форме, цвету и запаху. В этой куче одна – чудодейственное лекарство, а остальные – яд. Больному предлагается выбрать из этой горы хорошую таблетку, которая его излечит. Но если он ошибется в выборе, его ждет смерть.

Если все таблетки абсолютно одинаковые, если с помощью имеющихся у меня пяти чувств я не могу уловить отличительного свойства спасительной таблетки, при всем желании я не могу совершить правильный выбор. Мне не на что опираться.

Аналогично и с выбором истинной религии – я не понимаю, как ее выбрать из кучи ложных. Руководствоваться здравым смыслом тут невозможно. Совершать выбор по технологии «сердцем чуять» – такой вариант мне не кажется хорошим решением.

«Люди относят себя к христианам или мусульманам скорей из нужды принадлежать к определенной группе, обеспечивающей эмоциональную поддержку в непростом мире, чем в результате индивидуального поиска истины и смысла» (

Николас Мосли).

Про это же говорит Ницше в своей работе «По ту сторону добра и зла»: «Все они дружно притворяются людьми, якобы дошедшими до своих мнений». Но попробуйте копнуть чуть глубже, и вы сразу провалитесь в пустоту собеседника. И он еще обидится на вас из-за того, что вы обнажили его пустоту, с которой он так прекрасно ужился.

Высказанных соображений достаточно, чтобы объявить религиозный тип познания не подходящим для охвата Целого. Чтобы уверенность была абсолютной, помимо общих соображений осталось разобрать одну конкретную религию.

Для этой цели можно взять ислам, буддизм, иудаизм и любую иную религию. Мне думается, оптимально взять христианство, потому что современная цивилизация из него выросла. Эта религия перекликается с исламом и иудаизмом по многим ключевым узлам. Ее рассмотрение включит в себя прямо иудаизм и косвенно ислам.

Рекомендую и настаиваю не пролистывать эту информацию одним глазом наискосок. Она даст ключ не только для понимания критики атеизма, которая будет следующей после христианства. Она даст ключ к пониманию корней современного мира.

Христианство

«Блаженны алчущие и жаждущие правды»

(Мф. 5, 6).

Фотография

В 63 году до нашей эры Помпей Великий взял столицу иудейского государства – Иерусалим. Он посетил Храм, центр религиозной и политической жизни иудеев. Войдя в святая святых, куда по иудейскому закону мог заходить только верховный жрец иудаизма, причем один раз в год и в состоянии полной ритуальной чистоты, Помпей ожидал увидеть там нечто особенное, за что насмерть стояли, сражались и умирали иудеи. Он увидел абсолютно пустую комнату. Это так потрясло полководца, что он упал в обморок.

За что же сражались иудеи, что защищали, чему молились? Где привычные идолы? Где, на худой конец, священные предметы? Не было ничего. Это было немыслимо. Вокруг чего же тогда вращалась религиозная жизнь Израиля?

Иудеи называли Богом силу, являвшуюся их предкам, выводившую их из Египта и сорок лет водившую по пустыне. Эту неведомую силу они считали своим хозяином. Отсюда и ее название – Господь, от слова «господин», хозяин, владыка.