Спящий. Прелюдия Пустоши (СИ)

— Хрена с два. Мы пойдем вместе, дойдем до города чародеев и там можешь отправляться на все четыре стороны.

— Ты снова принимаешь решения? — фыркнула остроухая, презрительно посмотрев на меня. Затем ее взгляд упал на обрубок руки, от чего у меня внутри похолодело. Да я и сам сомневался, что помог ей, а не покалечил. Но оставлять ее нельзя.

— Поднимайся, нам нужно уйти отсюда, пока пол-Пустоши на пир не собралось. И так повезло.

— Ты глухой? — раздраженно спросила Ки́мита, подняв на меня глаза. Я уже стоял на ногах и протягивал ей руку. — Или тупой?

— Оскорбляй сколько влезет, но отсюда мы уйдем вдвоем.

— И как ты себе это представляешь, если я не собираюсь никуда идти? — хмыкнула она.

Что ж, похоже придется попотеть. Время идет, и задерживаться здесь для перепалки и уговоров больше нельзя. Я резко дернул недружелюбную тэли за левую руку, и она почти подскочила на ноги, закричав на меня при этом. Ее обрубок гневно замотался, и если бы там была рука, мое лицо получило бы очередную порцию ударов или царапин. Но у нее были целы ноги, и пока я не забросил жрицулю на плечо, получил пару весьма болючих ударов по голени.

— Отпусти меня урод! — вопила она, срывая горло. — Отпусти! Поставь меня на землю.

— Поставлю, когда отойдем отсюда подальше, — прокряхтел я. Оружие, патроны, меч, девушка на плече — романтика. Увесистая романтика, с запахом гниющих тел под палящим светилом.

— Ненавижу…

Она еще долго не унималась и за это время я узнал, что кхану́ обладают хорошим запасом людских ругательств. Кто их только такому учит?

Глава 26

Меня хватило на пару километров. Местность быстро сменилась на более каменистую, но с высокой травой, даже с кустарниками. Стали чаще встречаться невысокие острые скалы, вдалеке виднелся стол богов, а земля покрылась булыжниками и обломками этих самых возвышенностей.

Над головой постоянно кружили тени пернатых, и на глаза то и дело попадалась четырёхлапая живность. Ни гулей, ни других мутантов. Солнце преображало Пустоши, заставляя опасаться только хищников, и мне постоянно приходилось напоминать себе, что это все закончится с закатом, ведь к ночным охотникам присоединятся порождения те́нниши.

Идти стало сложнее, и я сбросил девушку в тени толстого дерева, чуть ли ни единственного в радиусе трехсот метров.

Ки́мита молчала и даже не смотрела на меня. Я предложил ей флягу с водой, глядя на пересохшие губы, но она просто выбила ее из рук и скрылась по другую сторону ствола. Захотелось разозлиться на нее и послать подальше с таким отношением, но не сейчас. Сейчас я просто не имел морального права бросить ее, как бы она ни поливала меня грязью. Девушка слишком много потеряла за прошлую ночь. Дойдем до безопасного места, вот там можно и оставить.

Я прилег, вытянул ноги и с удовольствием прикрыл глаза. Постоянно щуриться от такого солнца слишком выматывает. Покопался в воспоминаниях, которые вскрыла Донрю́, и понял, что в какой-то мере даже благодарен ей, ведь теперь я знаю, кто дал мне камешек, который, по всей видимости, является магической штукой. Я повертел его руке, вспоминая ту женщину. Запах духов остался в памяти, и я осознал, что помнил их все это время, только не с чем было сравнить, чтобы понять это.

Видимо, именно так Донрю́ приманивает к себе людей, чтобы те вышли из зоны красного свечения. Но для этого ведь нужно пробраться в голову и поднять то, о чем жертва давно забыла, что говорит о крайне серьезной силе. Как только охотники выживают при встрече с ней? Надеюсь, такие появления — редкая штука, а то каждую ночь прожигать свою ладонь камешком не очень привлекательная идея…

Что-то дернуло меня открыть глаза и обернуться. Я мгновенно выхватил дверс, направив его на притаившегося килиора[14].

— Ки́мита, давай сюда, — шепотом позвал я девушку.

Тишина.

Хищник неслышно подкрадывался, но когда мы встретились взглядами, перестал таиться и резко прыгнул вперед.

Резкие выстрелы прервали дикую тишину равнины, и килиор не долетел до меня пару шагов, прижав лысой тушей куст. Ни одно живое существо не продолжит двигаться после пары пуль в голову. Но теперь нам снова придется уходить и в темпе.

Я заглянул за ствол дерева, где должна быть строптивая кхану́. Именно должна быть, так как ее там не было.

— Черт бы тебя побрал, остроухая! — прорычал я раздраженно, подняв с земли коричневую накидку.

А может, ну ее? Хочет сама по себе — успехов. Я ведь не папочка и не подручный какой, чтобы нянчиться.

И все бы так, но…

Нужно найти и спасти хоть кого-то из тех, кто был со мной в том дилижансе. Да и страшновато как-то в Пустоши одному. Одиноко. А еще я не знаю куда идти, а она из кочевников, значит должна разбираться. Или жрицы не разбираются?

— Чертова жрицуля, — бормотал я, высматривая примятую траву. — Лучше бы выжила Дона.

Следопыт из меня не ахти какой, но ее следы я разглядел довольно быстро. Она не особо скрывалась, да только я все равно прозевал. Просто даже не думал, что она вот так сбежит. Дуреха ведь даже меч свой не забрала.