Спиноза. Жизнь мудреца

Осенью 1877 года, в двухсотую годовщину смерти Спинозы, был заложен памятник, проект которого, удостоенный награды на конкурсе, принадлежал парижскому скульптору Фредерику Гексамеру. Торжественное открытие памятника состоялось 14 сентября 1880 года. Как пишет исследователь и биограф Спинозы Бертольд Ауэрбах, «мыслитель изображен сидящим, одетым в простой костюм своего времени; поза простая, голова опирается на правую руку; в чертах лица сказываются восточное происхождение и физическая истощенность, но они облагорожены прекрасным выражением просветленной человечности».

Первый биограф Спинозы Колерус увидел на челе Спинозы печать отвержения. Гегель впоследствии внес следующее уточнение: «Да, отвержения, но не пассивного, а активного: это — философ, отвергающий заблуждения и безумные страсти людей».

5

Философы и поэты последующих эпох оценили по заслугам философа-отщепенца XVII века.

Людвиг Фейербах писал:

«Философия Спинозы есть философия возвышенного.. Спиноза все объединяет в одной великой, нераздельной и гармонической мысли. Он астроном

, который, не опуская глаз, взирает на солнце Единства, или Божества, и, поглощенный этим величественным зрелищем, теряет из виду землю, земные предметы и интересы как нечто совершенно ничтожное. Он Коперник новой философии. Божество является для него не солнцем Птолемея, а тем неподвижным центром, вокруг которого совершенно несамостоятельно кружится земля, подобно мотыльку, который, очарованный и опьяненный прелестью света, порхает вокруг горящей свечи и, наконец, бросается в ее пламя, как будто он лишь акциденция этой светящейся субстанции. В глазах Спинозы различие дня и ночи слишком относительно и не важно для того, чтобы на основании его заключить, что земля есть самостоятельный центр, и напирать на ее движение вокруг собственной оси как на существенный и важный момент».

А поэт Генрих Гейне выразил свое восхищение великим философом в таких словах:

«При чтении Спинозы нас охватывает такое же чувство, как при созерцании великой природы в ее оживленнейшем спокойствии. Это -лес мыслей, высоких, как небеса, мыслей, цветущие вершины которых колышутся, словно волны, меж тем как непоколебимые стволы их внедряют корни в вечную землю».

6

В лице Спинозы вполне воплотился тот образ истинного мудреца, который стоял перед его глазами, когда он дописывал последние строки своей «Этики». Подобно тому, как он внутренне освободил себя от всех случайностей и перемен, точно так же он создал себе и внешнюю обстановку жизни — свободной и независимой.

Ни у одного философа жизнь и мысль не достигли такой слитности, такого прекрасного и полного созвучия, как у Спинозы. Этот художник и виртуоз в сфере мышления стал вместе с тем образцом величайшего этического характера, который ни разу не изменил себе в своей такой многотрудной жизни.

Стремление к добру, истине стали для него в равной мере и естественной потребностью, и природной склонностью. Поэтому он имел полное право сказать о себе: «Я избегаю зла или стараюсь избегать его, потому что оно противоречит моей природе и отвлекало бы меня от познания Бога и разумной к нему любви». Вот почему как в ряду философских систем учение Спинозы стоит особняком, так и его личность является единственным в своем роде образцом высокого нравственного совершенства. В силу неподдельного пафоса своих убеждений, в силу своего неуклонного стремления к знанию, свободному от всяких предрассудков, Спиноза навсегда вошел в когорту героев-борцов за освобождение человеческой мысли.

Краткая библиография

Асмус В. Ф. Диалектика необходимости и свободы в этике Спинозы // Избранные философские труды. М., 1971. Т. 2.

Ауэрбах Б. Спиноза: Жизнь мыслителя. СПб, 1894.

Базилевский М. Дон Хасдай Крескас и Спиноза. Одесса, 1897.