Читаем Спиридион полностью

При всем их ерничестве рассуждения «подпольного человека» о хрустальном дворце, в котором человек откажется жить и предпочтет «язык ему выставить», потому что любит отнюдь не только «одно нормальное и положительное», отнюдь не «одно благоденствие», имеют много общего с взволнованным вопрошанием отца Алексея в «Спиридионе»: «…грядущие поколения […] будут жить на земле в эпоху, когда люди придут к обоюдному согласию относительно своих обязанностей; однако довольно ли будет этого для счастья человека? Если тело мое не будет знать нужды, а свобода будет ограждена от вражеских посягательств, успокоит ли, насытит ли это мою душу, терзаемую жаждой бесконечности? Какой бы мирной и сладостной ни сделалась жизнь на этом свете, сумеет ли она удовлетворить потребности человеческие; как бы широко ни раскинулась земля, не будут ли ее просторы тесны для человеческих мыслей? О, не отвечайте мне на этот вопрос утвердительно, я все равно вам не поверю. Я слишком хорошо знаю, что такое жизнь, сведенная к удовлетворению нужд эгоистических; я слишком хорошо знаю, что такое думы о будущем без надежды на жизнь вечную! […] О, не говорите мне, что человек познает счастье, когда подле него не останется ни государей, принуждающих его к тяжкому труду, ни священников, грозящих ему загробными муками».

15

Исследователи, специально занимавшиеся вопросом о параллелях между «Спиридионом» и «Братьями Карамазовыми», оценивали степень близости двух текстов по-разному; тем не менее представляется очень вероятным, что несколько ключевых проблем романа: взаимоотношения старца Зосимы и его юного ученика Алеши; выбор этим последним жизненного пути (в монастыре или в миру); судьба наследия Христа в руках его формальных последователей – имеют одним из ближайших подтекстов именно «Спиридиона» (выразительно, среди прочего, и совпадение имен: монаха-богоборца у Санд зовут Алексеем; пребывающего на распутье послушника у Достоевского – Алеша). Подробнее об этом см.: Genevray F. Geoige Sand et ses contemporains russes. P., 2000. P. 309—323.

16

Русское общество 30-х годов XIX в.: Мемуары современников. М., 1989. С. 231.

17

Русское общество 30-х годов XIX в. С. 237.

18

К таковым он причисляет также роман «Мопра» и очерк «Зима на Майорке», откуда выписывает фрагмент, посвященный келье картезианского монастыря – той самой обители Вальдемоза, где был закончен «Спиридион» (Санд провела на Майорке зиму 1838—1839 гг.).

19

Русское общество 30-х годов XIX в. С. 303.

20

Там же. С. 244.

21

Там же. С. 232.

22

Цит. по: Каренин В. Жорж Санд, ее жизнь и произведения. Пг., 1916. Т. 2. С. 209—210.

23

Sand G. Correspondance. P., 1969. Т. 5. P. 827 (письмо к Анриетте де Ла Биготьер от конца декабря 1842 г.).

24

Sand G. Oeuvres autobiographiques. P., 1971. Т. 2. P. 160.

25

Sand G. Oeuvres autobiographiques. P., 1970. Т 1. p. 948—949, 953—954.

26

Sand G. Correspondance. P., 1969. Т. 5. P. 825—826.

27

Sand G. Correspondance. Т. 5. Р. 814—815.

28

Sainte-Beuve Ch.-A. Correspondance. Т. 6. P. 486.

29

Sand G. Correspondance. P., 1968. Т. 3. P. 572.

30

См.: Добиаш-Рождественская О. Иоахимизм // Христианство: Энцикл. словарь. М., 1993. Т. 1. С. 634—635. О том, что это учение хорошо помнили в XIX веке, свидетельствует, в частности, посвященный ему очерк Ренана (Renan E. Nouvelles études d’histoire religieuse. P., 1884. P. 217—322). Больше того, история восприятия иоахимизма в XIX веке так богата, что два английских исследователя посвятили ей целую книгу: Reeves M., Gould W. Joachim of Fiori and the Myth of the Eternal Evangel in the Nineteenth Century. Oxford, 1987.

31

Следует заметить, что именно этим отсутствием национального колорита объясняется то обстоятельство, что в итальянском монастыре все герои носят французские имена. Так, на французский манер, эти имена и переданы в нашем переводе; исключения сделано лишь для отца Алексея. Нам показалось более правильным приблизить имя этого главного героя романа, в честь которого, возможно, был впоследствии наречен Алексеем младший из Карамазовых, к той форме, какую носит в русской традиции имя его патрона – Алексея Божьего человека.

32

Sand G. Oeuvres autobiographiques. P., 1970. Т. 1. P. 416—417.

33

Достоевский Ф.М. Полн. собр. соч. в 30 т. Л., 1981. Т. 23. С. 36—37.

34

См.: Haag О.-A. Avant-propos// Sand G. Spiridion. Genève, 2000. P. 32—33.

Перейти на страницу:

Похожие книги

Кладоискатели
Кладоискатели

Вашингтон Ирвинг – первый американский писатель, получивший мировую известность и завоевавший молодой американской литературе «право гражданства» в сознании многоопытного и взыскательного европейского читателя, «первый посол Нового мира в Старом», по выражению У. Теккерея. Ирвинг явился первооткрывателем ставших впоследствии магистральными в литературе США тем, он первый разработал новеллу, излюбленный жанр американских писателей, и создал прозаический стиль, который считался образцовым на протяжении нескольких поколений. В новеллах Ирвинг предстает как истинный романтик. Первый романтик, которого выдвинула американская литература.

Анатолий Александрович Жаренов , Вашингтон Ирвинг , Николай Васильевич Васильев , Нина Матвеевна Соротокина , Шолом Алейхем

Приключения / Исторические приключения / Приключения для детей и подростков / Классическая проза ХIX века / Фэнтези / Прочие приключения
Что побудило к убийству? Рассказ судебного следователя. Секретное следствие
Что побудило к убийству? Рассказ судебного следователя. Секретное следствие

Русский беллетрист Александр Андреевич Шкляревский (1837–1883) принадлежал, по словам В. В. Крестовского, «к тому рабочему классу журнальной литературы, который смело, по всей справедливости, можно окрестить именем литературных каторжников». Всю жизнь Шкляревский вынужден был бороться с нищетой. Он более десяти лет учительствовал, одновременно публикуя статьи в различных газетах и журналах. Человек щедро одаренный талантом, он не достиг ни материальных выгод, ни литературного признания, хотя именно он вправе называться «отцом русского детектива». Известность «русского Габорио» Шкляревский получил в конце 1860-х годов, как автор многочисленных повестей и романов уголовного содержания.В «уголовных» произведениях Шкляревского имя преступника нередко становится известным читателю уже в середине книги. Основное внимание в них уделяется не сыщику и процессу расследования, а переживаниям преступника и причинам, побудившим его к преступлению. В этом плане показателен публикуемый в данном томе роман «Что побудило к убийству?»

Александр Андреевич Шкляревский

Классическая проза ХIX века