Список опасных профессий

Светлана Павловна оказалась ухоженной, даже холеной женщиной (конечно, Алябьев же говорил про еженедельное посещение салона красоты). С Галиной Алябьевой они были, как минимум, ровесницами, но никому, кто увидел бы этих двух женщин рядом, такое в голову бы не пришло. Про Галину с первого взгляда ясно — женщина за тридцать, муж, дети, работа. Причем именно в таком порядке — семья на первом месте, работа на втором. А Светлана… нельзя сказать, что она выглядела намного моложе. Просто мысли о ее возрасте совсем не приходили в голову. И о семейном положении тоже. Этакая бизнесвумен с обложки глянцевого журнала. Только одета она была довольно странно — ни в одном журнале я такого не видела: обтягивающие черные брюки, черная водолазка, высокие сапоги на шнуровке и что-то вроде нескольких, разного размера и покроя, накидок, надетых одна на другую. Цвета у накидок тоже разные, но все темные — от серого до глухого черного. Интересно, она всегда так ходит? Или успела съездить домой и переодеться в траур?

Пока я разглядывала безутешную вдову, Гошка вышел вперед.

— Добрый день! Меня зовут Георгий, а это Маргарита. Позвольте принести вам наши соболезнования. — Он прижал руку к сердцу и слегка наклонил голову. Я повторить его жест не решилась, но что-то сочувственное пробормотала. — Мы искренне разделяем постигшее вас горе, — продолжил Гошка, — но сами понимаете, расследование обстоятельств гибели вашего супруга…

— Что уж тут расследовать. — Светлана обреченно махнула рукой. — На моих глазах все произошло.

— Да-да, такая трагедия, — подхватил он. — И знаете, я восхищен вашим мужеством. Немногие женщины смогли бы держать себя в руках, а вы здесь, на работе.

— На лекарствах держусь. — Паршина слабо улыбнулась ему и указала на стул. — Присаживайтесь. И вы… — она бросила на меня невнимательный взгляд, — тоже.

Госпожа Паршина явно не сочла меня достойной своего внимания. Что ж, значит, сегодня солировать будет Гошка, а я — слушать, смотреть и делать выводы.

— Вот вы говорите, что я держу себя в руках. — Предложив мне сесть, Светлана сочла долг вежливости исполненным и сосредоточилась на Гоше. — А что делать? Время сейчас тяжелое, а фирма у нас небольшая. Мы не можем себе позволить остаться совсем без руководства. В конце концов, у нас люди работают, им семьи кормить надо.

Гошка снова выразил приличествующее случаю восхищение благородством Светланы, героически остающейся у руля, невзирая на… наперекор… преодолевая… и так далее.

Паршина смотрела на него все более благосклонно, но, когда Гошка закончил оду во славу мужества хрупкой женщины, прозаической просьбой вспомнить и, со всеми подробностями, рассказать о том, что произошло сегодня утром, ее передернуло.

— Опять? Господи, неужели вы не понимаете, что это для меня означает?! Снова весь этот ужас…

Она сняла со спинки стула сумочку, трясущимися руками достала пузырек с крупными розовыми таблетками, вытряхнула две на ладонь и проглотила, запив водой из бутылочки, стоящей на столе.

— Мы вам искренне сочувствуем, — заверил Гоша. — Но формальности… от них никуда не денешься.

— Ох… — Светлана вытерла ладонью рот, бросила пузырек в сумочку, а сумочку вернула на место. — Хорошо, я постараюсь. Хотя это так все… Но вы говорите, с подробностями. Вас интересует только сегодняшнее утро или вся предыстория тоже?

— Лучше, конечно, с предысторией.