Сплетение душ

На дорогах наст. В глубоких ложбинах лежит ещё не тронутый солнцем снег. Сочное дерево хорошо пилится и колется. Валили сразу по десять – пятнадцать осин. Сучки срубала мама. Я их носила и складывала в огромную кучу. Деревья, сваленные последними, оказывались наверху. Их было легко пилить, полотно не зажимало.

А вот после того, как верхние брёвна распилены, начинаются адские муки для мамы: помощница ни дерева поднять, ни вагу, где надо, подсунуть не может. Бывало, мать, надрываясь, сдвинет бревно и, выбившись из сил, горько заплачет.

Я стою, молчу. У самой слёзы близко…

Выплачется, смахнёт рукавом горечь и опять за работу:

– Теперь легче, давай попробуем.

День Победы застал нас в лесу за этим занятием.

Смотрим: верхом нарочный летит. Ещё издалека с радостным криком:

– Шура, победа!!! Собирайтесь на площади у клуба леспромхоза, за всеми уже поехали. Будем праздновать!

День солнечный, весёлый, народ принарядился. Музыка. Кто обнимается и смеётся, кто плачет: по убитым, по утраченной без мужа молодости. Таких – большинство.

Это был единственный день, когда никто не работал. День всеобщей радости, ликования, весёлого буйства и ощущения долгожданной личной победы.

* * *

Папа.

Что я знаю о нём из рассказов?

Воевал на Гражданской. Был награждён серебряными именными часами за личную отвагу. Маму ездил сватать в соседнюю деревню Щеккилу на тройке лошадей, запряжённых в расписную лёгкую пролётку.

Жених на зависть: высокий, стройный, красивый. Прекрасный хозяин. Единственный сын у богатых, по тем меркам, родителей. Испокон веку семья занималась выделкой кожи.

Советской властью мой дед Андрей был приговорён к каторге. Как и большинство тогда – за шпионаж.

Мою бабушку и мою маму заклеймили на всю жизнь штампом «враги народа», обрекли на великие муки и лишили права на счастье.

Заключённые, нечаянно не посаженные, условно освобождённые – из этих сословий и состояло первое в мире пролетарское государство. Наиболее цельные, яркие, талантливые представители народов, из числа входящих в Союз, в первые годы после революции были высланы за границу или уничтожены.

В стране действовали законы противоестественного отбора.

Наши родители были назначены самой жизнью своей удобрить землю, на которой в будущем расцветёт и начнёт плодоносить сад всеобщего благоденствия.

Этакие райские кущи на костях.

А в тени деревьев можно будет не спеша пить чай с вишнёвым вареньем, выплёвывать косточки на погост и мечтать о чём-нибудь возвышенном…

Полностью реабилитирован дед был только в пятьдесят восьмом «за отсутствием в его действиях состава преступлений».

А «присутствием» тогда чего?

В лагере, когда уводили каждого десятого, он всякий раз оказывался в числе девяти. На его глазах расстреляли свояка, мужа маминой сестры тёти Мани. Попрощаться смогли только взглядом. Осуждённый на десять лет, он отстукал четырнадцать. Во время Отечественной войны папа просился в штрафной батальон. Не разрешили… Заставили подписать особую бумагу о добровольном желании остаться в лагере.

В сорок седьмом, весной, он вернулся.