Сплетение судеб

— А вы откуда знаете, что у него родители в Тюмени? — удивился майор.

— Я сам оттуда, мы с Новомиром учились в одной школе. Только он на три класса постарше был. Прогнозов никаких пока делать не буду. И, извините меня, я сильно устал.

— Понял, — ответил тот, — уже ухожу.

Отоспавшись после ночного дежурства, Валера вышел из спальни. Ольга сидела за столом в зале и что-то писала в толстой тетради. Муж подошел к ней и ласково обнял за плечи.

— Ольгунь, — с улыбкой поинтересовался он, — как ты умудряешься писать левой рукой? Это же неудобно.

— Очень даже удобно, — усмехнулась она. — Я же не виновата, что бог создал меня левшой. Вот правой рукой писать очень неловко. Тяжелая операция была? — поинтересовалась она, закрывая тетрадь. — Иди, умывайся, сейчас я тебя покормлю.

Пока Валера ел, жена рассказала ему о неожиданном появлении ученика под их окнами, о том, что она просушила его вещи и отправила домой. Ольга заметила, как муж напрягся, слушая ее рассказ о Мирике. Но она понимала, что если кто-либо из соседей видел парня, входящего к ним в дом ночью, то Белоусову могут об этом сказать. Тогда объясняться было бы гораздо труднее.

— Что ты так на меня странно смотришь? — с возмущением спросила Ольга. — Ты считаешь, не надо было этого делать? Надо было выключить свет и спокойно пойти спать? Пусть парнишка воспаление легких схватит, да?

— Во сколько он уехал? — озабоченно поинтересовался Валерий.

— Ну, где-то в половине первого ночи. Такси не сразу подошло, а что?

— Так. В половине первого парень уехал на такси, а к нам в клинику пациент поступил около двух часов ночи, — задумчиво произнес тот.

— Какой пациент? Что случилось? — испуганно спросила женщина.

— Оленька, я вчера ночью оперировал Крылатова. У него черепно-мозговая травма от удара бутылкой. Майор милиции сказал мне, что есть свидетели, указывающие на его сына.

— Что ты говоришь? — вскричала Ольга, в ужасе закрывая рот ладонями. — Этого не может быть! — простонала она, и слезы градом покатились из ее глаз.

— Оленька, успокойся, — просил Валера, присаживаясь рядом и обнимая жену. — Я говорю это только со слов милиционера, возможно, все было не так.

— Бедный мальчик, бедный Мирочка, — не переставала причитать женщина. — А Новомир как? Выживет? — сквозь всхлипывания спросила она.

— Не знаю, Оленька, — вздохнул Валера, — все в руках божьих. Я сделал все, что мог и даже больше. Мне этот риск может боком выйти, — горько усмехнулся он. — Крылатов гражданин и России, и США, а это может очень осложнить мою профессиональную деятельность в случае его смерти.

— Ты знал, кого оперировал?

— Да, знал, может быть, потому и рискнул, — ответил тот.

— Что значит рискнул? — удивилась жена.

— Это значит, что если бы я чуть-чуть подольше мыл руки, немного помедленнее вошел в операционную, т. е. был бы немного нерасторопнее, то господин Крылатов умер бы до начала операции. Счет шел на минуты. Пять, десять минут промедления и все, я чист и никаких объяснений, — иронично заметил он, — а Новомир в морге.

— Выходит, если он умрет, ты будешь виноват? — изумилась Ольга.

— Ну, не совсем так прямолинейно, но отписываться придется долго и от наших чиновников, и от представителей Посольства США.

— Ты спал восемь часов, позвони в клинику, — попросила жена.

— Хорошо, а ты пойди, умойся и выпей капель, — сказал муж и направился к телефону.

— Что сказали? — спросила Ольга, вернувшись из ванной.

— Он в коме, чего и следовало ожидать.

— А когда может прийти в себя?

— Этого никто не знает, но даже если Крылатов очнется, в лучшем случае, его ожидает полная амнезия, потеря памяти. В этом я почти уверен.

— А в худшем?

— В худшем, — горько усмехнулся врач, — безоблачное спокойствие в психушке.

— Господи, неужели все так безнадежно? — спросила Оля.

— Милая моя, я не бог, а как врач могу с полной уверенностью заявить, что у него был один шанс из тысячи вообще дотянуть до больницы. Бригада на реанимационной скорой оказалась просто суперпрофессиональной и рисковой, включая водителя за рулем. Как он умудрился при шквальном ветре и проливном дожде домчать машину, как на воздушной подушке до клиники, я не представляю.

Оля, я пошел на преступление по нашим законам. Он был уже труп, хотя сердце билось, и мозг еще функционировал. Я применил в операции метод, который предлагаю в своей докторской диссертации, но который еще не был одобрен официально и не опробирован. Одно слово анестезиолога, моего ассистента, и даже хирургической сестры, и я в тюрьме. Я не имел права рисковать. Они проговорятся, мне в лучшем случае, если Крылатов выживет, запретят продолжать профессиональную деятельность лет на пять. Хотя шанс у него, конечно, есть, — задумчиво произнес доктор. — Никогда не думал, что мне придется испытать предлагаемую мною методику в таких экстремальных условиях. Его счастье, что документы оказались при нем. Отвезли бы Новомира в дежурную больницу, его бы и на операционный стол не положили. Констатировали смерть минут через тридцать и все.