SPQR. История Древнего Рима

Кем бы lupa ни оказалась, мальчиков в итоге подобрал добрый пастух. Может быть, его жена была проституткой? – прикидывал Ливий. Ромул и Рем жили в крестьянской семье, неузнанные до поры до времени. Когда молодые люди повзрослели, судьба неожиданно свела их с дедом, свергнутым царем Нумитором. Близнецы восстановили его на престоле и решили строить свой город. Однако вскоре поссорились друг с другом, и дело дошло до братоубийства. Ливий предположил, что те же самые амбиции и кровавое соперничество, испортившие отношения между братьями Амулием и Нумитором, передались через поколение и столкнули Ромула и Рема.

Близнецы разошлись во мнении, где именно заложить новый город, в частности на каком из холмов будет его центр (холмов, к слову говоря, было не семь, как принято думать, а больше). Ромул выбрал Палатин, на нем позже строили резиденции императоров, и от этого названия произошло слово «дворец» во многих европейских языках, например в английском (palace). Рем предпочел Авентин и в разгар спора с братом стал, издеваясь, перепрыгивать через границу, намеченную Ромулом вокруг будущего города. Есть несколько версий дальнейшего сценария. Согласно самому распространенному изложению (по Ливию), Ромул тут же убил брата и тем самым сделался единовластным правителем на территории, получившей его имя. Когда близнец нанес брату смертельный удар, он, по словам Ливия, воскликнул: «Так будет со всяким, кто осмелится переступить стены моего города!» Это оказался очень подходящий девиз для города, который всегда позиционировался как воинственное сообщество, но развязывал многочисленные войны якобы лишь в ответ на агрессию: все войны Рима – исключительно «справедливые войны».

Похищение

Рем был мертв. В городе, который он помог основать, поселилась жалкая горстка друзей и единомышленников Ромула. Город нуждался в жителях. Ромул объявил его «убежищем», куда стал стекаться всякий сброд со всей остальной Италии: беглые рабы, осужденные преступники, ссыльные и беженцы. «Убежищем» воспользовалось множество мужчин. Чтобы добыть женщин, как рассказывает Ливий, Ромулу пришлось прибегнуть к ухищрению, точнее – к похищению. Он пригласил соседей – сабинян и латинян, населявших местность вокруг Рима под названием Лациум, с семьями, на религиозный праздник, обещая вдоволь игр, угощений и развлечений. В разгар гуляний Ромул дал своим людям условный знак выхватывать женщин из толпы гостей. Похищенные должны были стать их женами.

В XVII в. Никола Пуссен, известный своими античными реконструкциями, изобразил сцену похищения сабинянок так: Ромул стоит на помосте на фоне величественных, отчасти недостроенных зданий, спокойно взирая на разворачивающиеся у его ног насилие. Римляне I в. до н. э. с радостью признали бы на этой картине изображение своего города в древности. И хотя сами они часто изображали Рим Ромула как пейзаж с овечками и глинобитными домиками среди болот, не менее привлекательным было идеализированное представление о роскошном, изначально совершенном классическом городе. Во все времена сцену похищения пытались представить на разные лады и в разных жанрах. В 1954 г. появляется мюзикл «Семь невест для семерых братьев» – пародия на сюжет с сабинянками, на этот раз похищение происходит во время освоения американского Запада. В 1962 г. в ответ на Карибский кризис у Пабло Пикассо рождается серия картин, открывающая новые, более жесткие грани в теме похищения сабинянок (см. цв. вклейку, илл. 3).

8. На этой серебряной монете 89-го г. до н. э. изображены два римских гражданина, похитившие двух сабинянок. Хорошо читаемое имя ответственного за чеканку монеты, Титурия Сабина, объясняет выбор темы для монеты. На оборотной стороне изображена голова сабинского царя Тита Татия

У римских авторов эта часть легенды вызывала всегда споры. Была написана целая трагедия на эту тему, которая, за исключением одной цитаты, не оставила следа в литературе. Писателей волновали разные детали, особенно количество похищенных девушек. Ливий не обременяет свой рассказ количественными данными, другие оценки варьируются – от 30 до подозрительно точной и неправдоподобно завышенной цифры 683. Последняя взята, скорее всего, из трудов Юбы, африканского царевича, еще ребенком привезенного в Рим Юлием Цезарем и получившего разностороннее образование, включавшее в себя историю Рима и тонкости латинской грамматики. Больше всего исследователей, конечно, волновал откровенно криминальный и насильственный характер мероприятия. В конце концов, это было первое свидетельство о свадьбах в истории Рима, к которому ученые впоследствии обращались, чтобы объяснить особенности римских матримониальных традиций, например загадочное восклицание «О, Талассий!». Ее происхождение связывают с именем молодого римлянина – участника событий. Означает ли это, что институт брака в Риме с самого начала опирается на похищение и насилие? Где пролегла демаркационная линия между ними? И что этот эпизод в целом говорит нам о воинственности Рима?