Справедливая гордыня

Всё вокруг содрогнулось. Страж, воздух, я. Реальность. Система. Даже Матильда! Даже стазис вокруг неё! Более того, он отпустил кратко вспыхнувшего фиолетовым светом Стража, отправляя того в полёт к стене! Ёкнув сердцем, я убедился, что сама жрица как висела, так и висит в воздухе, после чего попёрся выяснять отношения к роботу.

А тот лежал, бессильно подёргиваясь и звеня чем-то в потрохах.

— ОБНА…, — начал лежащий доспех своим толстым металлическим голосом, а потом внезапно сменил его на очень глубокий, сексуальный и женский, закончив фразу с придыханием, — …ружено воздействие Хаоса, превосходящее активные меры противодействия.

У меня аж хвост заинтересованно задёргался от такого эротичного голоса. А робот еще внезапно очень вкусно запах колбасой, от чего задёргался еще и желудок. Молот был у меня в руках, правда, слегка розовый и немного упругий, но не менее опасный чем ранее благодаря держащейся гайке. Второй удар я наносить боялся.

— Меры недостаточны, — сообщил мне Великий страж системы сварливым тоном пьяного мальчика.

И забронзовел.

— И про старуху бывает порнуха, — попытался утешить я его, решая для себя, врезать ли еще раз или лучше не надо. С одной стороны, оно шевелилось и сопротивлялось, с другой было трогательно беззащитным и помирающим.

Страж грустно заскрежетал, выдал немного вонючего дыма из стыков доспехов, а затем внезапно грохотнул сочнейшим басом:

— АКТИВИРОВАТЬ ПРОТОКОЛ ОБЩЕЙ ТРЕВОГИ!

…а потом, откинув крышку на одном из наручей, принялся бодро тыкать туда толстым бронзовым пальцем. Покосившись туда, я увидел разные значки и кнопочки, впав в ступор — зачем это нужно хреновому роботу? У него же все в голове? Да и что такое — протокол общей тревоги? Может быть то, зачем мы вообще идём? Может, даже не надо теперь зачищать целое подземелье и бить Князя Тьмы?

Нет, ну на самом деле, если у тебя в руках оружие, которое способно к самым непредсказуемым эффектам, а об этом ясно говорит розовое кружево, появившееся на молоте и растущие в потрохах Стража провода, которые начинают выпирать наружу, проламывая его корпус, то как-то пользоваться этим оружием не менее опасно, чем ждать неведомой хрени от поверженного противника, не?!

Пока я думал и гадал, Страж расцвел разноцветными хризантемами, издал могучий звук, похожий на слоновий пук, а затем удовлетворенно сказал голосом человека, познавшего дзен или пятницу:

- Самоуничтожение активировано.

И взорвался. Сразу же. Без всякого отсчета. Сука.

Отлетал я от него с чувством глубочайшей обиды на весь мир, судьбу, Систему и жизнь.

Свет померк.

…а очнулся из-за того, что меня лупцевали по морде лица. Хорошо так лупцевали, с оттяжкой, на полной чувствительности. Автором мордобоя была очень злая Матильда, определенно получающая удовольствие от экзекуции. Увидев, что я заморгал, приходя в себя, жрица не отказался себе в удовольствии врезать еще пару раз, а затем слезла с моего живота, встав рядом на одно колено. Пещера-тупик с выломанными воротами была черной, выжженной и оплавленной. Девчонки, здоровые и невредимые, стояли позади Шлиппенхофф, улыбаясь всем блендамедом. Саяка гладила мятую шляпу, а Лилит Виталика и Мимику.

— Поднимай жопу, Мач Крайм, — хмуро и хрипло проворчала злющая блондинка, — Нам еще нужно зажечь в этом хреновом подземелье!

Глава 17

Гнев брошенной женщины — это страшно. Она глуха к уговорам, к страстным объяснениям необходимости такого шага, ее даже не утешает то, что бросили ее вовремя и попали метко, да и вообще этот бросок спас всю ситуацию! Нет, она все равно будет злиться и негодовать!

— Матильда!

— Гррр…

— Ну Матильда…, — устало вздыхал я, плетясь по длинному широкому коридору, освещенному часто натыканными чадящими факелами, явно коптящими уже не первое тысячелетие.

— Грррр! — рыкнула жрица, продолжая долбить несчастных скелетов двумя своими дубинками. Её отнюдь не смущало, что скелеты 80-го уровня, а из боевых навыков ближнего боя у неё только праведная злость. Несчастную нежить, причем, это тоже отнюдь не спасало — разлетались только так.

Остальной гарем, имея на физиономиях крайне ехидные выражения, плелся позади, переглядываясь между собой. Госпожа Шлиппенхофф негодовала, неистовствовала и слегка истерила — её кинули! Её, целительницу, жрицу, красавицу и умницу, бросили в железного болвана, использовав как прикрытие! И кто?! Её любимый, дорогой, ненаглядный (в прошлом!) Мач! Необходимость, говорите?! Запихайте вашу необходимость в вашу непроходимость!