Справиться с мечом

Среда, ночь.

Я не сдамся — умру, а ночной вазой не воспользуюсь. По дороге во двор натолкнулся на Миха в обнимку с хозяйкой. Вид у обоих совершенно прибалдевший. Мне было так плохо, что я даже не удивился. Возвращаясь обратно, услышал, что они по-прежнему отрываются…

Четверг?

— Как ты думаешь, это нормально, что он на меня не реагирует? — Почему нет, он еще в шоке, да и когда ему было к тебе приставать? — Ну…у… я сама пыталась, а он ни в какую, может, он не по женщинам специалист, как тот, цикла четыре назад, помнишь? — Этого извращенца? Да я чуть умом не тронулся, пока заставил его на баб смотреть! Бедняга всё никак не мог понять, почему как он лапки к мужикам потянет, сразу сортир искать бежит… Потом долго психовал, когда я уложил его на сеновал с одной деревенской потаскушкой. Решил, однако, что это результат сильнейшего стресса при перемещении! Зато какая любовь у него с тобой получилась, а? До сих пор собой горжусь — привести в к нормальной ориентации такой запущенный случай не смог бы ни один маг или психиатр! А у меня вышло! Тут, главное, было не проколоться и не проговориться, откуда ветер дует. Он так и остался в полном убеждении, что я спец только по военному делу. — Ладно, раскукарекался… Лучше скажи, как мне к этому подъехать, неделя уже, а он ни тпру ни ну. — Подожди, как бы он не окочурился или не перекинулся, пусть сначала прочухается. Я в любом случае на него влиять не могу. Заодно и посмотришь, на что ты сама способна, хе-хе, и реагирует ли на тебя без меня самостоятельно хоть кто-нибудь, кроме твоих престарелых султанов… — Ах ты… ах ты… да ты же и сам всегда мной пользовался за компанию! — А кто сказал, что эта разновидность групповухи была мне приятна? — А…а… а…

Четверг?

— И как ты собираешься с ним путешествовать? Он так и будет валяться в беспамятстве после каждого купания? — Радуйся, что это всё-таки не ликантропия и на нам не придётся таскаться с оборотнем. — По мне так лучше уж оборотень, чем эта тряпка… — Да ладно, наслаждайся отдыхом. — Это ты тут все ночи наслаждаешься отдыхом, а я работаю! — А я что, нет? Да на меня местный кузнец не нарадуется, заодно и колечки наши с тобой переплавил, теперь есть, чем расплачиваться. — Наши с тобо-ой, чистоплюй поганый! Кто из себя благородного строил, предлагал оставить? Скажи, я была права? Молчишь? Нет, ты так и скажи: ты была права! Ну?

Какой-то день недели…

Я вышел во двор. В этих некрашеных деревенских портах и рубахе, подпоясанной верёвочкой, я казался себе психом на прогулке во дворе сумасшедшего дома. Щетина превратилась в бородку и перестала чесаться. На вопрос, чем её сбрить, Мих то ли на полном серьёзе, то ли с такой тонкой издёвкой предложил на выбор кинжал и топор. Решил не брить, чтоб в случае чего опять не чесалось. Шатало. Голоса ещё не было, но носом я уже мог дышать. Только ноздри стёр до мяса.

Во дворе сонно бродили куры под предводительством огромного белого петуха. Белоголовый мальчонка лет десяти сидел на крыльце и строгал ножиком деревяшку — получался кораблик.

— Ты чей? — поинтересовался я.

— Ясноцвет я, хозяйкиной дочки племянник, — важно ответил он. — Тятя хозяйкиному зятю братом доводится. Он к родственникам поскакал, ой нехорошо у них сейчас, а мамка гусей пасёт, так я к бабе Груше поесть пришёл, уж больно вкусно бабка готовит-то, ну и помочь чем, нету мужика у неё в доме-то.

— Ага, — я завороженно смотрел, как мальчик строгает кораблик, — а дай мне ножик ненадолго, и деревяшку какую, а? И ещё гвоздик, веревку или шнурок…

— А гвоздик и ножик вернёшь?

— Обязательно…

Через час мне удалось выстрогать вполне ровный крестик, провертеть в нём гвоздиком отверстие и продеть шнурок. Парнишка сначала интересовался моими стараниями, а потом убежал на улицу. Пришёл Мих, тоже в местной одежде и весь в копоти. В простых холщовых портках и рубахе он умудрялся смотреться как дзюдоист в кимоно. Не хотел бы я драться с человеком, который так двигается. Вылил на голову ушат воды, хлебнул из кружки и посмотрел на мою работу. Я порадовался, что не успел надеть крестик на шею. Мне почему-то хотелось знать, как Мих на него прореагирует.

— Думаешь? — спросил он с сомнением. — Тут нет Бога.

— Бога нет только в аду, — повторил я слышанное от сестры когда-то, — и то не доказано, что даже оттуда к Нему нельзя обращаться. Разве здесь ад?

— Не знаю, — неопределённо ответил Мих и прошёл в дом.

Я надел крестик на шею. Во всяком случае он от него не шарахнулся.

Кажется, воскресенье… день