Спрячь меня

– Милый, все обязательно придут, – успокаивающим тоном ответила Вэл. – Ее муж, ее продюсер Ферди Пол и бог знает кто еще. Все хотят покрасоваться друг перед другом и посмотреть костюмы к «Возлюбленной», которую сейчас репетируют. Ты обязательно познакомишься с Джорджией.

– Хорошо. – На его узком лице появилось непривычно задумчивое выражение. – Надеюсь, что не покажусь ей назойливым и бестактным, но мне просто необходимо узнать ее получше. Они еще были обручены с Портленд-Смитом, когда он исчез, или уже расстались к тому моменту?

Вэл в задумчивости уставилась на дверь, в которую они зашли.

– Почти три года минуло, так? – уточнила она. – Мне кажется, что они еще были обручены, но я не поручусь. Вся эта история очень благопристойно замалчивалась, пока родственники не решили наконец поискать его, а к тому моменту она уже гонялась за Рэмиллисом. Ты же так и не нашел его, да, Альберт? С ним у тебя вышел провал.

Мистер Кэмпион не удостоил это замечание ответом.

– Когда она вышла замуж за Рэмиллиса?

– Года два назад, по-моему.

– И как ты думаешь, что будет, если я заведу разговор о Портленд-Смите?

– Ничего страшного. Джорджия – женщина не слишком строгих взглядов. Если она непонимающе на тебя уставится, значит, уже забыла, как звали беднягу.

Он рассмеялся.

– Не любишь ее?

Вэл замялась, выглядя при этом необычайно женственно.

– Она наша лучшая клиентка. «Самую элегантную актрису в мире наряжает самый известный кутюрье». Мы друг другу полезны.

– А что с ней не так?

– Ничего! – Она снова взглянула на дверь и повернулась к парку. – Я восхищаюсь Джорджией. Она остроумная, красивая хищница, невероятно вульгарная и совершенно очаровательная.

– Ты что, завидуешь ей? – недоверчиво спросил Кэмпион.

– Нет, что ты, конечно нет! Я так же знаменита, как и она, даже больше.

– Боишься ее?

Вэл взглянула ему в глаза, и Кэмпион был совершенно обезоружен, на мгновение увидев перед собой большеглазую девочку, которую знал всю жизнь.

– Смертельно.

– Почему?

– Она такая обаятельная, – простодушно призналась Вэл. – Она очаровывает людей тем же способом, что и я.

– Это и вправду невыносимо, – посочувствовал он. – Каким же?

– Единственно верным. Заставляет их думать, будто они ей нравятся. Ладно, забудь. Ты ее скоро увидишь. На самом деле она мне нравится. Настоящая садистка, и вполовину не так роскошна, как думает, но в целом ничего. Мне она нравится. Правда.

Мистер Кэмпион счел, что лучше не развивать эту тему, и, несомненно, заговорил бы о чем-нибудь другом, как вдруг заметил, что Вэл его уже не слушает. Распахнулась дверь, и на террасу вышел второй гость.

Поднявшись, чтобы поприветствовать его, Кэмпион ощутил легкий укол разочарования. Как и многие, он втайне считал, что знаменитости непременно должны отличаться от окружающих, и до этого момента был рад убедиться, что так оно часто и бывает.

Делл, однако, оказался исключением. Это был костлявый седеющий мужчина лет тридцати пяти, словно выскобленный дочиста, – видимо, сказывалось его постоянное общение с различными механизмами. Только когда он заговорил, его личность стала вырисовываться более отчетливо – голос звучал неожиданно уверенно, а речь выдавала в нем образованного человека. Он в смущении подошел к ним, и Кэмпион понял, что Делл явно не ожидал встретить тут кого-то еще.

– Это ваш брат? – переспросил он. – Я не знал, что Альберт Кэмпион – ваш брат.

– У нас в высшей степени выдающаяся семья, – весело ответила Вэл, но легкая неуверенность, вдруг зазвучавшая в ее голосе, заставила Кэмпиона внимательно взглянуть на нее. Его поразила внезапная перемена в сестре – она выглядела моложе, ранимее, не такой элегантной и куда более прелестной. Он посмотрел на Делла и с облегчением понял, что тот явно к ней неравнодушен.

– Вы как будто скрываете свое родство, – сказал Делл. – Почему так?

Вэл отвлеклась на двух официантов, как раз явившихся с закусками из соседнего отеля, и ответила через плечо:

– Ничего подобного, просто наши профессии не пересекаются. Мы здороваемся при встрече и шлем друг другу открытки к дню рождения. Между прочим, мы – та половина семьи, которая еще разговаривает друг с другом.

– Мы колонны, поддерживающие семейную лестницу, – вставил Кэмпион.

Он пустился в объяснения только потому, что от него этого ждали. В другом случае этого было бы недостаточно, но что-то в Алане Делле и его необычайно ярких синих глазах и неожиданно вспыхивавшей улыбке заставляло окружающих относиться к нему с особенным вниманием, словно к избалованному ребенку, как будто он был исключительно важной персоной и ради всеобщего блага следовало предоставлять ему любую требуемую информацию.

– Меня выгнали первым – исключительно любезно, разумеется. Мы все отлично воспитаны. Через несколько лет пришла очередь Вэл, и теперь, когда наши имена всплывают в разговоре, кто-нибудь идет в библиотеку и пишет семейному поверенному очередную записку с просьбой вычеркнуть нас из завещания. Учитывая, как они носятся со своим самовыражением, мне всегда казалось, что к нашему они отнеслись без должного уважения.