Спроси призрака

– Не преувеличивай, Филиппа, – сказала Бетти, пристально следя за реакцией Птички, которая с явным интересом ловила каждое слово, – при ней первый раз ведь речь зашла о жизни Мари без обиняков. – Ей лет шесть-семь уже было, как ты переступила порог этого дома работать няней Элли. Да, тогда твою Птичку и удочерили. Но по мне, Мари уже в то время начала замыкаться в себе. Уже года четыре минуло с трагедии Мэгги – сестричку для своей дочери она потеряла. А когда мать становится смурна и задумчива, тогда и дети, очевидно, перенимают их состояние. Я слышала не раз, как подруга с Анной делилась ужасными мыслями о будущем: жить она не хотела, а Мари могла краем уха уловить об этом. Подсознательно и маму, возможно, боялась потерять. Чувствовала она, что мама о мёртвом младенце всё больше думала, а не о живом. Жила как чужая.

А потом и вовсе горе – смерть и Мэгги не пощадила. Слишком уж она себя износила страданиями, как миссис Пёрк рассказывала: бледная вся стала, худая. А потом общество какое-то в то время стало чрезвычайно популярным. Спиритическое, что ли, называется. Хотела она любыми способами связь не терять со своей второй дочкой, а в обществе том, ходят толки, такое творят, что те, кто умер, приходят к ним и вещают через «проводника».

– Какого «проводника»? – не уловила няня.

– Медиум. Человек-проводник. То есть тот, кто призраков в себя приглашает. Ну, как Мари наша производит сеансы – как у них это зовётся. Думается мне, она у Мэгги насмотрелась этого всего, и… то ли чтоб на мать больше походить, то ли на самом деле обе они способность ту имели, а может, по книгам нашла себе отдушину в горе своём, – и принялась осваивать эту мудрёную науку сама. Да и теперь никто не мешает ей верить в то, что сестрёнка рядом с ней. Вроде как говорит она через Мари с нами, или мама её, но в любом случае сама она утверждает, что не помнит таких разговоров. Но сами моменты общения и близости дают ей силы жить дальше. После того, как осталась она сиротой…

– А где же её отец? – перебила Птичка.

– Так его вроде бы вовсе не было, – вмешалась Филиппа, чтобы быстрее дослушать рассказ Бетти. – Молод был, не до жены с детьми ему стало – и скрылся.

– Именно, – подтвердила вторая. – Так вот, как осталась она сиротой и стала с возрастом осознавать случившееся, лет эдак в десять, бедный ребёнок не выдержал и хотел с собой покончить. Напилась таблеток и чуть не отошла, если бы не твой крик.

Она посмотрела в сторону кухарки.

– Я помню, – подхватила та, – залетаю в ванную комнату, а там – и сказать страшно… Тут меня испуг и взял! Давай приводить её в чувство, а она – не духом… Но бог миловал. Насилу врача потом дождались, и дело пошло помаленьку в гору.

– С тех пор, – продолжила Бетти, – и твердит, что дар открылся, и другой мир ей в'eдом стал.

– Комнату себе выбирала сама: дальнюю, с бокового левого крыла, где раньше и останавливалась, когда Мэгги приезжала к миссис Пёрк погостить. Над комнатой твоего отца. Только мистер Пёрк мог её рассмешить и вселить энтузиазм к прогулкам. А теперь комнатка та одна в том крыле жилая, чего она, видимо, и желала.

В правом крыле снизу жила Лили, прямо над ней – Анна; рядом с Анной ближе к центру особняка, почти над парадной дверью – Элли; там же, но на первом этаже – прислуга.

– Быть может, найдёте друг в друге чего родственного по душам, – добавила няня. – Глядишь – тучи над этим домом и разойдутся. Как говорится, горя напьёшься – и счастья дождёшься… или, может, понедельник пришёл – дождик прошёл… так, что ль, Бетти?

– Нет сада без сорняков, – вскользь поправила её мажордом, глядя через окно в сад. – Ну да ладно, давайте накрывать в зале.

Бетти ходила из кухни в зал и обратно, перенося салатницы, соусники, тарелки, салфетки и остальное; няня с Птичкой переместили пулярку в гусятницу и с другими блюдами отправили к большому накрытому столу.

Проделывала Элли это отвлечённо, была снова в своих мыслях: «Слишком уж много мистики – надо бы хорошенько разобраться. Мари действительно близка мне, но смущает своей картиной мира: либо намеренно искажённой выдумкой, либо невинной запутанностью из-за непосильных проблем.

«Я словно чувствовала, что ты придёшь», «трефовый паж мне и подсказал, что ты придёшь», – что же это?

Я знаю, что тайное место в саду не видно никому: окна второго этажа смотрят на сад только мои (мамины выходят на другую сторону) и Мари. Я думаю, несложно даже при закрытом окне наблюдать через щель меж занавесками, и, при замкнутом образе жизни, она, как и я, наверно, подолгу может погружаться в рассмотрение пейзажей. И при всей этой монотонности не обратить внимания на меня, гуляющую по саду и сидящую длительно на любимой скамейке, довольно трудно.

Также при желании можно без труда запомнить, что свободна я в одно и то же время, и прийти туда раньше меня, чтобы удивить.

Но если она так хотела, то внимательно следила бы за моей реакцией, чего не было. Так… Как она подгадала время – ясно как день, но зачем она ждала меня?