Спроси пустыню… Грибное лето в Вязьме

Он сторонился президента, болезненно переживая за то, что четыре года назад не сумел разглядеть его истинного лица. Лица человека, подверженного тем же слабостям и порокам, что и простые смертные, и не сумевшего преодолеть их ради своей страны и миллионов людей, поверивших ему. Благие намерения превратить республику без коммунистов и без русских во второй Кувейт остались пустыми фантазиями.

Джемаль-Ходжи брезгливо наблюдал, как президента все теснее окружают откровенные проходимцы. Из всех программ успешно шла лишь приватизация, а точнее скупка за бесценок предприятий и нефтяных промыслов. По слухам, за границей высшие чиновники республики имели миллионные валютные счета, но говорить об этом было небезопасно. Уже имелись случаи, когда бесследно исчезали журналисты, а один из критически настроенных сенаторов внезапно умер при загадочных обстоятельствах.

Джемаль-Ходжи не был героем и отчаянным человеком. Он любил свою семью, сыновей, любил женщин, хорошее вино и все остальное, что составляло его благополучную и интересную жизнь. Но он любил и свою страну, мучительно переживая ее обнищание и скатывание вниз.

Было время, когда он восхищался неукротимостью и прямотой Тан-Булака. Джемаль не сомневался в честности лидера оппозиции, но неукротимость Тан-Булака перешла в жестокость. Ради высоких целей он объявил войну правительству, число погибших с обеих сторон уже перевалило за несколько тысяч, и конца этой войне не было видно.

Тан-Булак упивался жертвенностью справедливой борьбы, а в захваченных мятежных кишлаках солдаты правительственных войск, обозленные выстрелами в спину и смертью своих товарищей, не щадили никого, вырезая целые семьи.

Два года назад Джемаль-Ходжи познакомился с Амиром Довлатовым, опальным полковником, только что уволенным из национальной армии. Они сдружились, находя друг в друге то, чего не доставало каждому из них.

Волевой и аскетичный Довлатов, с корявым дубленым лицом и пальцами, пожелтевшими от въевшегося масла, воевал в Афганистане, Карабахе и спустя годы — опять на афганской границе против сепаратистов, предшественников Тан-Булака. Ему удавалось силой нескольких срочно подчиненных и отдельных батальонов удерживать пограничный юг республики на грани зыбкого непрочного мира.

За время передышки президент торопливо укреплял свою власть, а потом походя и небрежно вытолкнул Довлатова из армии, поблагодарив за верную службу в коротком личном послании. Талантливые и честные люди редко удерживаются возле слабых президентов. Полковник Довлатов не стал исключением.

Рафинированный, богатый меценат Джемаль-Хаджи казался полной противоположностью угрюмому жесткому полковнику. Но общее стремление служить своей стране объединило и сблизило их.

Восхищаясь Довлатовым и став постепенно одним из его ближайших соратников, Джемаль-Ходжи не догадывался, к какой опасной черте он приблизился.

На улицах Чемкара было немного машин. Но ни Джемаль-Ходжи, ни его телохранитель не обратили внимания на серый «жигуленок» старой модели, упорно следовавший за ними.

Двое мужчин в «Жигулях» держались в ста метрах от «Мерседеса». Один из них, в кожаной куртке, сидевший рядом с водителем, достал из сумки и поставил на колени металлическую коробку. Проверил панель, кнопки и, дождавшись, когда «Мерседес» свернул на нужную им улицу, поднес коробку к лобовому стеклу.

— Я включаю, — негромко предупредил он своего спутника и осторожно положил палец на рычажок тумблера.

Тот молча кивнул. Рычажок звонко щелкнул, и человек в куртке невольно откинулся на спинку сидения, зная, что произойдет через секунду. Однако «Мерседес» продолжал двигаться — взрывное устройство не сработало. Человек в кожаной куртке щелкнул еще дважды.

— Ну что там? — обеспокоенно спросил водитель.

Он был старше своего спутника лет на пятнадцать и отвечал за операцию.

— Сейчас…

Взрывник осторожно подкрутил тумблер, осмотрел передатчик и снова щелкнул рычажком.

— Надо подъехать ближе, — сказал он, смахивая со лба пот. — Батареи слабоваты.

— На сколько?

— Ну еще метров на сорок.

Старший обеспокоенно подумал, что шестьдесят метров — расстояние опасное, осколки могут поразить их самих. Но он знал и другое: неудавшееся покушение обойдется им слишком дорого. Обе машины, сближаясь, двигались через площадь, где возле лотков толпились люди. Взрывник, имевший семью и детей, не хотел лишних жертв. Старшего, чужака в этих местах, возможные жертвы волновали мало.

— Давай! — торопил он.

«Мерседес» приблизился к трехэтажному зданию издательства. Бомба, заложенная под днище, сработала в тот момент, когда автомобиль остановился у подъезда.

Взрыв пятисотграммовой тротиловой шашки разворотил жестяное нутро машины, разбросал в разные стороны куски металла, обрывки роскошной велюровой обшивки и ошметки человеческих тел. С треском разлетелись стекла в здании, взрывной волной сорвало, выбило внутрь массивную входную дверь.