Спуститься с небес

Но прошло так много времени с тех пор, как она была по-настоящему с кем-то близка! И вовсе не потому, что Джо была необщительна. Просто после смерти отца у нее было столько дел! Все время и силы уходили на организацию бизнеса — за время болезни отца дела были немного запущены, и только совсем недавно Джо смогла сказать себе, что все снова в порядке.

Наступило время, когда она могла бы позволить себе немного расслабиться. Может быть, даже допустить кого-то в свою жизнь.

Кого-то? Но единственный, ради кого она была согласна хотя бы приоткрыть немного дверь в свое сердце, был Алекс Грант.

А что Алекс?

С тех лор как Энди Карсон высадил ее перед дверью собственного дома, Джо корила себя за то, что сбежала от Алекса. Сбежала самым позорным образом. И неудивительно, если он не захочет после этого с ней общаться.

Она была несправедлива, очень несправедлива к Алексу. Не дала ему шанса объяснить свою мелкую ложь, которая казалась все менее и менее значительной по мере того, как Джо думала на эту тему. Алекс имел право не петь, если ему этого не хочется. И объяснить это любым способом, который не вызвал бы дальнейших расспросов.

Просто Джо очень смутилась, когда они вернулись в номер Алекса и увидели там Энди. Не надо было быть ясновидящим, чтобы разглядеть, что происходит между ней и Алексом. Может быть, Джо просто не замечала в себе раньше стыдливости, заставившей ее так мучиться. Энди не сказал и не сделал ничего такого, что могло бы усилить ее смущение. Совсем наоборот.

Но никакая стыдливость не оправдывала поспешных выводов, сделанных ею в спальне.

Она судила Алекса по единственной реплике, показавшейся ей ложью, и по предполагаемым привычкам, касавшимся женщин.

Пройдя в спальню, Джо взглянула на часы со светящимися цифрами. Пятнадцать минут третьего. Очень хотелось позвонить Алексу и объяснить ему свое странное поведение, но было уже поздно.

Джо вернулась в постель и испробовала все способы заснуть — от подсчета овец до попытки отключить сознание. Ничего не помогало. Ее буквально преследовал образ Алекса. Только к утру Джо наконец задремала.

А Алекс тем временем мучился бессонницей в своем номере во «Флоридиане».

Телефонный разговор с Реем хотя и оказал терапевтическое воздействие, в то же время пробудил к жизни весьма неприятные воспоминания.

Алекс прошел в небольшую кухоньку и подогрел себе в микроволновой печи чашку молока. Потом он вернулся в гостиную и стал смотреть в окно на темную ночь, разукрашенную серебром. И вдруг он почувствовал в полной мере, как пуста его жизнь, несмотря на интересную работу, богатство, друзей, захватывающие возможности.

Алекс не мог вспомнить, чтобы был когда-нибудь в своей жизни по-настоящему близок с кем-то, кроме Рея. Наверное, отец вовсе не хотел научить его ненавидеть свою мать, но Алекс ненавидел ее, пусть даже подсознательно. С отцом у него тоже никогда не было настоящего взаимопонимания. Особенно после побега матери, когда Гарольд практически от всего отстранился. Он стал угрюмым страдальцем, в разбитой жизни которого не было места для малолетнего сына.

Затем шли несчастные семь лет с дядей Ральфом и тетей Лаурой.

Попивая молоко, Алекс вспоминал, как в шестнадцать лет ночью выбрался из дома дяди, держа в руках гитару и пакет с вещами. В кармане лежал бумажник со всеми его сбережениями: пятьдесят четыре доллара восемьдесят шесть центов.

Он добрел до окраины городка и начал ловить машину. Наверное, все дело было в гитаре или в его опрятном внешнем виде, но мальчику удалось добраться до Элбани, штат Нью-Йорк. Именно там ему предстояло стать Дэнни Фортом.

Он начал играть, где мог и когда мог. Он прошел Элбани и кучу других маленьких городков, играя на перекрестках и городских площадях. Футляр от гитары лежал у его ног, люди бросали туда монеты, пока рано или поздно не появлялись полицейские и не прогоняли его.

Потом он стал играть с разными группами, если те принимали его к себе. А чаще всего его принимали, потому что Алекс был по-настоящему хорош в своем деле. И не только в игре на гитаре — сам он считал, что играет чуть выше среднего, хотя со временем мастерство его совершенствовалось. Алекс потрясающе пел. У него был волшебный голос — молодой, глубокий, с широким диапазоном.

Алекс быстро учился жизни — для него не могло быть другой дороги: он сумел сделать фальшивый паспорт на имя Дэнни Форта, где значилось, что ему на три года больше, чем было на самом деле.

Постепенно его стали брать к себе все более серьезные ансамбли. Потом появился постоянный состав. А вскоре его нашел агент. Алекс встретил Рея. Они заключили сделку с крупной студией звукозаписи, которая выпустила диск Дэнни. Так началась его карьера.

К двадцати трем годам Алекс был на вершине. У него не было конкурентов, способных сбросить его оттуда.

И вот однажды утром он проснулся и обнаружил, что ему трудно глотать…

Алекс допил молоко и осторожно помассировал горло. Инстинктивный жест, потому что он до сих пор так и не привык до конца к тому, что может глотать нормально.