Спутники Волкодава

Перечитав заключительные строфы поэмы, Менучер поморщился и отложил в сторону последний листок. Бумага, изготовленная по рецепту, составленному еще Аситахом, была недурна: плотная, белая, не бумага — загляденье. Новый каллиграф, подаренный шаду халисунским послом, тоже потрудился на славу — изысканная вязь саккаремского письма ласкала глаз, а вкус, с которым была прорисована каждая буквица, равно как и твердость руки писавшего, напоминали работу золотых дел мастера. Все было прекрасно, все, за исключением самой поэмы. На этот раз сладкозвучные соловьи, благоухающие розы, закаты, рассветы и любовные стенания показались Менучеру настолько бледными, фальшивыми и неуклюжими, что оставалось удивляться, как он не заметил этого раньше? Неужели авторский восторг способен до такой степени опьянить человека? Истинно говорят мономатанцы: «Только рожденная тобой мышь может показаться слоном»!

Теперь со мной Селима холодна —Зимою стала светлая весна.О, если б аромат ее волос

Восточный ветер вновь ко мне принес!О, если бы, улыбкою дразня,Она решилась навестить меня!Позволила испить целебное питье,Заветный мед прохладных уст ее…

Воспрял бы я и, полон новых сил,Немало дел великих совершил.И бриллиантовые трели соловьяИсторгнула б тогда душа моя…

Менучер гадливо поморщился и потянулся к сложенным на низком столике листкам. Рука с хищно скрюченными пальцами на мгновение замерла, и тут венценосный шад Саккарема услышал негромкий стук. Поднял голову и увидел лежащую на полу стрелу.

Криво улыбаясь, он встал с разбросанных по низкому дивану подушек. Подобрал стрелу, мельком подумав, что наконечник хоть и тупой, а отметину на инкрустированном полу все же оставил, и, развернув обмотанное вокруг древка послание, поднес к глазам.

— Ага, любопытно, — пробормотал он себе под нос, мгновенно забывая о неудавшейся поэме. Сложил записку и сунул за широкий шелковый кушак, кинул стрелу в сад, откуда она только что прилетела, и, притворив витражные рамы, трижды позвонил в серебряный колокольчик.

Придворный маг — мудрец и советник — появился так быстро, словно стоял за дверями и ждал, когда шад призовет его пред светлые очи. Это был тщедушный, среднего роста человечек лет сорока с выкаченными рыбьими глазами и огромным клювообразным носом. Этот-то нос, тянувший, казалось, к земле и заставлявший сутулиться своего носителя, вкупе с крупными и длинными, чуть не до колен руками придавали невзрачной фигуре Азерги что-то комическое, однако знавшие советника не понаслышке уверяли, что внешностью тот обладает вовсе не шутовской, а зловещей. Во всяком случае, шуток по этому поводу Менучеру слышать не доводилось, и он замечал, что даже неугомонная уличная ребятня не позволяла себе дерзких выкриков в адрес одетого в черный с серебряным шитьем халат и такой же тюрбан мага.

— Приветствую тебя, венценосный шад! — проговорил Азерги, склоняясь в церемонном поклоне.

Голос у него был сильный, но удивительно скрипучий. На базаре он был бы слышен сквозь любой гвалт, во дворце же подобному карканью было не место, и, обладай таким голосом кто-нибудь другой, Менучер быстро бы с ним распрощался. Однако Азерги был полезен и, что, вероятно, еще важнее, повелитель Саккарема в глубине души побаивался своего советника и вынужден был прощать ему прегрешения значительно более существенные, чем царапающий слух голос.

— На этот раз мне повезло. Тебя не пришлось отрывать от ученых занятий или каких-либо иных важных дел. Похоже, ты сам шел ко мне. С какими же вестями? — Менучер подошел к столу с инкрустированной драгоценными камнями столешнице и запустил руку в вазу с засахаренными фруктами.

— К сожалению, вести, принесенные мной, нельзя назвать радостными или утешительными. Халисунцы совершили очередной набег на твои владения, и, чтобы отогнать их, потребовалась помощь войск, стоящих в Кайване. Пираты разорили одну из деревушек в Белой бухте, а в верхнем течении Сиронга продолжают бесчинствовать разбойники.

— Та-ак… — Менучер круто обернулся и на мгновение встретился глазами с холодным, изучающим взглядом Азерги, который поспешно склонил голову. — Все как обычно. Скорей бы прибыл нардарский конис! Если, отдав ему в жены Дильбэр, удастся обезопасить северо-запад Саккарема, хотя бы одной заботой станет меньше. Впрочем, подозреваю, распутная сестрица еще ухитрится попортить мне кровь.

— Марий Лаур появится в Мельсине со дня на день. Я уже распорядился начать подготовку к торжествам. Кстати, в городе третий день дожидаются аудиенции торговцы из Мономатаны и привезенные ими ткани…