Сравнительное Богословие Книга 2

Было ли чёткое понимание важности такого поручения, либо всё происходило «на автомате» - особого значения не имеет. Но в определённый момент развития, перейдя к культуре шаманизма, и испробовав эту культуру на нескольких поколениях, древние, скорее всего убедились, что шаман лучше коллектива «знает» от духов что надо делать, а от чего надо воздержаться. После чего усилия общины стали направляться на поддержку шамана, как человека, которого «духи взяли к себе» в помощники.

Как только древний общинный коллектив это себе усвоил, такого рода коллективное решение стало достоянием общего духовного наследия (родоплеменного эгрегора, либо эгрегоров). При этом в эгрегоре была активизирована особая программа «поиска наилучшего шамана» из всех претендентов общины. Ведь не могли же древние захотеть инициировать в шаманы кого попало: им нужен был наилучший для этого дела, от него зависело их будущее, их безопасность. Мыследеятельность подавляющего большинства членов общины нацелена на обеспечение безопасности и безбедности жизни рода-племени. В то же время, кому как не окружению будущего шамана, в среде которого он родился и вырос, лучше знать психофизиологические качества своего избранника. Мыследеятельность людей окружения будущего шамана, являясь неотъемлемой частью эгрегора (эгрегоров) рода-племени, поэтому она активизировала и конкретизировала бесструктурный выбор - эгрегориальную программу выбора будущего шамана. А мощь и возможности эгрегора воздействовали на психику избранника соответсвтенно целям общины - что выглядело как «посещение его духами». Вторжение эгрегора в ещё не вполне готовую психику инициируемого необычным для неё образом вполне могло вызывать в психике (и во всём теле: физиологией управляет психика) болевые и даже шоковые ассоциации типа «ломки костей» либо «замены крови».

Однако вторжение эгрегора в психику, наиболее пригодную для будущего выполнения роли шамана, являлось ничем иным как достаточно быстрым способом перестройки алгоритмики психики инициируемого (ещё в ранней юности) эгрегором под наиболее тесный контакт с эгрегором в будущем - вплоть до создания единой системы «психика шамана - эгрегориальная алгоритмика». То есть, шаман становился в определённой мере невольником-«зомби» эгрегора, а его психика - частью эгрегориальной программы. И здесь для коллектива важно было не ошибиться в выборе:

· чтобы на стадии инициации психика инициируемого выдержала изменения, которые ей предстоят;

· и чтобы состоявшийся шаман обладал наибольшей дееспособностью из всех кандидатов.

Таким образом инициация-выбор будущего шамана изначально - дело коллективное

[37], общинное. Исполнительным механизмом “выборов” шамана выступал эгрегор племени. Шаман выбирался хоть и не голосованием но с помощью гораздо более надёжных процедур, в ходе которых невозможно врать. Шаман выбирался не на базе словесных деклараций, а на основе истинной (а не показной) мыследеятельности подавляющего большинства людей древнего коллектива

[38].

У древних считалось, что когда шаманская болезнь проходила, перенёсший её человек превращался в «избранника духов», превосходящих своими возможностями всех смертных. Так при достаточно низком уровне понимания и неразвитой культуре мышления древние «дикари» точно ощущали наблюдали и использовали возможности эгрегоров (духов), сопоставляя их с возможностями отдельных людей.

На достаточно поздних стадиях развития шаманизма люди начали допускать, что сам шаман может отчасти выбирать себе помощников и покровителей среди духов. Это можно объяснить высоким авторитетом шаманов, устойчивостью шаманской культуры и тем, что не только община и эгрегор принимали участие в инициации.

В подавляющем большинстве случаев шаманская болезнь сопровождалась профессиональным обучением кандидата у старого, опытного шамана. Благодаря такому обучению инициируемый ученик одновременно с эгрегориальной перестройкой его психики (что характерно для шаманской болезни) проходил следующие важные этапы своего становления как шамана: