Сравнительные жизнеописания в 3-х томах

XXVIII. В конце концов, Арат отчаялся достигнуть чего бы то ни было этим путем. Вторгшись с войском в Арголиду, он сперва разорял страну, а затем сошелся с Аристиппом в яростной битве у реки Харета. Арата упрекали в том, что он слишком рано прекратил борьбу и упустил верную победу. Другая часть ахейского войска бесспорно одержала над неприятелем верх и, преследуя бегущих, ушла далеко вперед, но отряд Арата в беспорядке отступил в лагерь — и не столько потому, что врагу удалось его потеснить, сколько из страха и неверия в успех. Остальные, возвратившись после преследования, возмущенно роптали, что, обратив врага в бегство и нанеся ему ущерб куда больший, чем их собственные потери, они уступают теперь побежденным право поставить трофей в поношение победителям[3427]

, и Арат, устыдившись, решил сражаться еще раз — из-за трофея. Через день после первой битвы он снова выстроил войско в боевой порядок, но, убедившись, что число сторонников тиранна умножилось и что сопротивляются они решительнее прежнего, не отважился продолжать сражение. Он заключил с Аристиппом перемирие, похоронил убитых, и отступил. И все же, благодаря своему умению обходиться с людьми и вести государственные дела, благодаря доверию и любви ахейцев он сумел загладить эту провинность: он присоединил к Ахейскому союзу Клеоны и справил там Немейские игры, сославшись на древние обычаи, которые отдают все преимущества этому городу

[3428]

. Однако аргивяне тоже устроили игры, и тогда впервые была нарушена дарованная участникам состязаний неприкосновенность, ибо всех, кто был задержан в ахейских владениях на возвратном пути из Аргоса, ахейцы рассматривали как врагов и продавали в рабство. Так горяч и непримирим был Арат в своей ненависти к тираннам.

XXIX. Немного спустя Арат узнал, что Аристипп готовит нападение на Клеоны, но боится исполнить свой план, пока он, Арат, стоит в Коринфе. Тогда он отдал приказ воинам собраться, велел им запастись продовольствием на несколько дней и ушел в Кенхреи, хитростью выманивая Аристиппа и побуждая его напасть на Клеоны. И хитрость удалась— Аристипп поверил, что враги далеко, и тут же выступил с войском из Аргоса. Но Арат, как только стемнело, возвратился из Кенхрей в Коринф, расставил на всех дорогах стражу и повел дальше своих ахейцев, которые следовали за ним в таком строгом порядке, с такою быстротой и воодушевлением, что они проделали весь путь до Клеон и — все еще под покровом ночи — вступили в город и выстроились для битвы, а Аристипп так ни о чем и не знал и не догадывался. На рассвете распахнулись городские ворота, загремели трубы, и воины Арата с громким боевым кличем стремительно обрушились на неприятеля, тут же обратив его в бегство. Арат упорно преследовал беглецов, сам направляя погоню в ту сторону, где, по его расчетам, должен был искать спасения Аристипп: местность была изрезана целою сетью дорог и тропинок. Преследование продолжалось до самых Микен, где тиранн, как сообщает Диний, был настигнут и убит неким критянином по имени Трагиск[3429]; общее число павших превысило тысячу пятьсот. Несмотря на эту блестящую победу, которую он одержал, не потеряв ни единого из своих воинов, Аргоса Арат не взял и не освободил: Агий и младший Аристомах с царским войском незаметно проникли в город и взяли власть в свои руки.

Эта победа заставила умолкнуть многих клеветников и заткнула рот льстецам, которые, лебезя перед тираннами, осыпали Арата насмешками и выдумывали дурацкие небылицы, будто у ахейского стратега во время всякой битвы бывает расстройство желудка, будто у него кружится голова и темнеет в глазах, как только рядом становится трубач, будто, выстроив войско в боевой порядок и передавши по рядам пароль, он осведомляется у своих помощников и младших начальников, не нужно ли больше его присутствие, — ведь жребий уже все равно брошен! — а затем уходит подальше и напряженно выжидает исхода дела. Эти слухи имели такое широкое распространение, что даже философы в своих школах, рассматривая вопрос, являются ли сердцебиение, бледность и слабость кишечника в минуты опасности следствием страха или же какого-то телесного расстройства и врожденной вялости, всегда приводили в пример Арата, который, дескать, прекрасный полководец, но в сражениях постоянно испытывает подобного рода недомогание.