Сражение века

Он пал, но честь его жива;Герою высшая награда,Под именем его слова:Он был защитник Сталинграда.В разгаре танковых атакБыл краснофлотец Паникаха,Им до последнего патронаДержалась крепко оборона.Но не под стать морской братвеВрагу показывать затылки,

Уж нет гранат, осталось двеС горючей жидкостью бутылки.Герой боец схватил одну:«В последний танк ее метну!»,Исполненный отваги пылкой,Стоял он с поднятой бутылкой.«Раз, два… не промахнусь небось!»Вдруг пулей в этот миг насквозьБутылку с жидкостью пробило,Героя пламя охватило.Но ставши факелом живым,

Не пал он духом боевым,С презреньем к боли острой, жгучейНа вражий танк боец геройС бутылкой бросился второй.Ура! Огонь! Клуб дыма черный,Огнем охвачен люк моторный,В горящем танке дикий вой,Команда взвыла и водитель,Пал, свершивши подвиг свой,Наш краснофлотец боевой,

Но пал как гордый победитель!Чтобы пламя сбить на рукаве,Груди, плечах, на голове,Горящий факел воин-мстительНе стал кататься по траве,Искать спасения в болотце.Он сжег врага своим огнем,Легенды сложены о нем,Бессмертном нашем краснофлотце.

Подвиг Паникаха запечатлен в камне в памятнике-ансамбле на Мамаевом Кургане.

Замечательную стойкость проявил в уличных боях командир противотанкового орудия Болтенко. Его орудие занимало позицию среди развалин дома, от которого, как шутили солдаты, уцелел только адрес: «улица Ввозная, дом 76-а, Гришин». Болтенко так хорошо укрыл свою пушку среди кирпича, что ее не смог бы обнаружить даже самый зоркий наблюдатель.

Орудийный расчет состоял всего лишь из трех человек: командира и двух подносчиков снарядов. Остальные выбыли из строя. Болтенко ждал пополнения, но на всякий случай приготовился к тому, что если придется действовать и за командира, и за наводчика, и за заряжающего.

Из-за железнодорожной насыпи показался вражеский танк-разведчик. Болтенко поджег его первым же снарядом. Выскочившие из машины гитлеровцы были тут же уничтожены боевыми друзьями Болтенко меткими выстрелами из карабинов.

Спустя полчаса из-за насыпи показались восемь танков. Они шли прямо на орудие Болтенко, но стреляли в другую сторону. Фашистские экипажи и не подозревали, что из развалин дома за ними зорко наблюдают три пары глаз. Тремя снарядами Болтенко подбил головную машину. К ней подошел еще один танк. Несколько выстрелов — и этот танк застыл на месте. Но Болтенко увидел, что башня танка начала медленно поворачиваться в его сторону. Советский воин успел выстрелить. Снаряд пробил башню. Остальные шесть машин врага поспешили скрыться за насыпью. Но не прошло и десяти минут, как через железнодорожное полотно, неуклюже переваливаясь, вышли уже пятнадцать фашистских танков. За ними бежала пехота.

Один из подносчиков предложил откатить пушку в овраг.

— Не совладать нам, товарищ командир, с такой силой, — проговорил боец. Лучше отойти.

— Не было мне на это приказа! — сурово отрезал Болтенко.

Пятнадцать танков — это пятнадцать пушек и пятнадцать пулеметов. А у Болтенко только одна пушка и два карабина. Первая схватка с фашистскими танками тоже была неравной, но тогда на стороне советских артиллеристов было такое преимущество, как внезапность. Теперь они его не имели: враг обнаружил их огневую позицию.

Пули забарабанили по щиту. Но и это не сломило Болтенко. Со своей пушкой, укрытой в развалинах дома, он вступил в поединок с пятнадцатью танками и вышел из него победителем. Противотанковая пушка подожгла две машины врага и заставила остальные повернуть назад.

2

После 23 сентября основной удар противник наносил в центральной части города по обе стороны реки Царица. В первую очередь противник стремился развить наступление через центральный вокзал на центральную волжскую переправу. После упорных боев, длившихся с 14 сентября, вокзал, и пристань были заняты противником 26 сентября. Захватом центральной пристани противник рассек армию и центральную часть Сталинграда на две части. Главные силы армии оказались севернее реки Царица.