Сражение за Тулу

И действительно, 30 октября, примерно в 7 часов 30 минут утра, в районе кирпичного завода показались первые танки противника. Майор насчитал более 30 машин. Враг с ходу открыл огонь из пушек и пулеметов. Артиллерия, приданная полку, тоже начала стрелять. Правда, непосредственно в боевых порядках части находилась всего лишь одна батарея. С ней много не сделаешь. Горшков запросил помощи.

По его заявке открыли огонь артиллеристы, расположенные в Кировском поселке. Но и это не остановило врага. Его танки приближались. И тогда бойцы встретили их гранатами и бутылками с зажигательной смесью. Первая атака врага совместными усилиями полка и артиллеристов была отбита.

В 12 часов дня – вторая атака, еще более мощная. Ей предшествовала авиационная и артиллерийская подготовка. На этот раз фашистам удалось расчленить батальоны полка и оттеснить их на восточную окраину Рогожинского поселка.

Следующие двое суток противник атаковал и днем и ночью. В течение дня их полк только своими силами сжег пять фашистских танков. Много машин врага подбили и артиллеристы. Но и батальоны понесли тяжелые потери. В частности, погиб комиссар полка старый большевик Г. А. Агеев.

На улице загрохотали взрывы. А.П. Горшков прервал свой рассказ и приказал телефонисту:

– Соедини меня со вторым батальоном. – И – нам: – Похоже, готовится новая атака.

Командир 2-го батальона сообщил, что из поселка вышло и движется на них двенадцать

вражеских танков с десантом автоматчиков.

– Приготовить гранаты и бутылки с зажигательной смесью! – приказал Горшков. – В первую очередь отсекайте от танков автоматчиков. Окопы не оставлять! Держаться во что бы то ни стало. Вам помогут и артиллеристы.

В такие минуты конечно же не до расспросов, и мы подошли к подвальному окну. Впереди горело какое-то строение, подожженное фашистскими снарядами. И за ним сквозь дым угадывались темные силуэты трех фашистских танков. Вот прямо перед ними встали султаны огня, потом еще и еще.

– Смотрите, начинают разворачиваться наутек! – громко сказал артиллерийский капитан. – А один дымит, подбили. Вон накрыли и другую машину.

Когда первое напряжение боя спало, А.П. Горшков сказал капитану-артиллеристу:

– Передайте благодарность всем расчетам, которые так метко вели огонь по противнику. Причем рабочую благодарность!

Поступило донесение и из 2-го батальона. Там тоже подбито несколько танков, батальон устоял. Выслушав это, Горшков задумчиво произнес:

– Что же, народ с каждым днем все лучше и лучше постигает трудную науку боя. Как точно кто-то сказал: солдатами не рождаются… Дайте срок, и наши металлисты, оружейники, строители, железнодорожники тоже станут хорошими бойцами!..

* * *

Уже 6 ноября. Бои не утихают ни днем, ни ночью. В районе вокзала враг предпринял даже психическую атаку. Пьяные фашисты шли во весь рост, с музыкой и развернутыми знаменами. Наши сосредоточили по ним огонь сразу трех артиллерийских дивизионов. Атака захлебнулась, было уничтожено до семисот гитлеровских солдат и офицеров.

В.Г. Жаворонков пригласил меня побывать на Новотульском заводе. Здесь по инициативе старых рабочих и директора предприятия М. Д. Баженова приступили к изготовлению бронированных колпаков для пулеметных гнезд. Председатель городского комитета обороны лично испытал один такой колпак на пробиваемость бронебойными пулями. На броне – лишь царапины.

– Ну как, Василий Гаврилович, примет Красная Армия наши колпаки? – спросил у Жаворонкова слесарь Ф.Ф. Федоров.

– Сделано по-тульски, – ответил довольный Жаворонков. И в свою очередь спросил: – А каковы ваши ближайшие планы?

– Сейчас собираем старый токарный станок, – сказал Баженов. – Он, правда, чуть ли не со времен Петра Первого, но еще послужит. У нас тут кой-какие новые планы имеются.

Железнодорожники тем временем закончили строительство нового бронепоезда. У них же в мастерских ремонтировались танки, артиллерийские орудия, пулеметы и минометы.

– Мы на пути к тому, что защитники города не будут испытывать нужды ни в оружии, ни в боеприпасах, – говорил В.Г. Жаворонков. – Рабочая Тула обеспечит их всем необходимым.

Вернулись в обком, который теперь переехал в подвал школьного здания в Чулкове. У дверей кабинета, опираясь на костыли, стоял какой-то боец с забинтованной головой. Жаворонков вдруг кинулся к нему:

– Петр Максимович, живой?!

– С раной небольшой, Василий Гаврилович. Как в той песне поется.

– А почему не в госпитале?

– Да я ж из госпиталя, Василий Гаврилович. Твоим именем поручился.

Жаворонков крепко расцеловал Короткова, усадил на стул.

– Ну рассказывай, как воевал.

– А чего рассказывать-то, Василий Гаврилович? Наверно, не так уж хорошо воевал, раз поддался ему, подлому…

– Не поверю, что плохо воевал.

– Воевал, конечно, как надо. Несколько гадов точно прихлопнул. Но вот и меня достали.

Телефонный звонок на время прервал их разговор. А после того как Жаворонков освободился, Петр Максимович продолжил: