Сражения Космического Десанта

— У меня нет выбора! — заорал он и крепче прижал карабин к плечу. — Если я сдамся, если перекинусь, они убьют мою семью, а потом убьют меня. Имплантат глубоко в черепе, так глубоко, что даже умненькие синекожие не отыщут. Кто-нибудь подберется ко мне достаточно близко, и бабах! Вот и всё. На себя мне наплевать, но мои дети, Джатен…

Умелый Оратор, как и всегда, сохранял хладнокровие. Он поднял руки, успокаивая нас.

— Не бойся, друг Дж’тен.

Затем дипломат повернулся к Отельяру.

— Не стреляй в Дж’тена Ко’лина, это ничем не поможет твоему делу.

— Я не хочу его убивать. Мне говорили никого не оставлять в живых, но вот уж нет. Я буду плясать под их дудочку, только когда они наблюдают за мной. Если ты пойдешь со мной, и без глупостей, ничего Джатену не будет.

— Именно так я и собираюсь поступить, — ответил пор’эль.

— Хорошо, — Отельяр держал нас обоих на прицеле и с каждой секундой всё больше дергался. Звуки боя на другом конце корабля стали громче, и мы снова их услышали.

— На самом деле, он не хочет этого делать, — сказал я дипломату, решив, что смогу уговорить Отельяра сдаться.

— Нет, — возразил Умелый Оратор. — Я пойду с ним, так всё и должно быть. Ради твоей безопасности.

А потом пор’эль шагнул ко мне.

— Благодарю тебя за службу. Ты — настоящий гуэ’веса, вернейший из спутников. Ты послужил тау’ва многими способами, суть которых, возможно, никогда не осознаешь. Может быть, помнишь, как я однажды спросил тебя, в какой форме люди могут провести ритуал та’лиссера?

Я кивнул.

— Отойди от него! — рявкнул Отельяр, но мы не обратили на это внимания.

— Надеюсь, ты ещё подумаешь над этим в будущем. Но это, друг мой, будет нашим та’лиссера, — и Умелый Оратор протянул мне руку. — Данный обычай является приемлемым выражением взаимного закрепления дружбы, верно?

Отельяр и его карабин уже как будто ничего не значили. Да, он застрелил Крикса, но там просто сработал инстинкт самосохранения, и Крикс был чужаком. Когда нужно нажать на спуск, глядя в глаза другому человеку… что ж, тут Отельяр, несмотря на все свои речи, не больше меня был готов убить одного из бойцов собственного отряда.

Потянувшись к Умелому Оратору, я пожал ему руку. Помню, что кожа у пор’эля была сухой и довольно грубой, на ощупь плотнее человеческой. Вообще я нечасто касался тау, и это кажется немного странным. Для нас осязательные контакты важнее, чем для вас.

Дипломат в ответ сжал мою ладонь тремя толстыми пальцами, после чего поднял другую руку и охватил ей наше пожатие сверху.

— Вот моя та’лиссера с тобою, Джатен: связь, которую не рассечь ни жизни, ни смерти, — с искренней теплотой произнес Умелый Оратор. — Я клянусь тебе в этом. Мы с тобой расстаемся друзьями. И спасибо тебе за твою дружбу — это было весьма поучительно, но и…

Тут пор’эль добавил на языке тау что-то непонятное мне, а затем улыбнулся, сморщив то пустое место, которое у вас вместо носа.

— В вашем языке нет такого слова, по крайней мере, в точности такого.

Отельяр нервничал всё сильнее, то и дело поглядывал на двери, словно в них вот-вот должна была ввалиться орда космодесантников. Он махнул в сторону шлюпок стволом карабина, который по-прежнему держал у плеча.

— Пошел, пошел! — закричал Отельяр, а затем ударил Умелого Оратора и сбил ему шляпу набок. Это разозлило меня сильнее всего, и я тут же накинулся бы на предателя, но пор’эль жестом приказал мне стоять.

Тогда Отельяр схватил дипломата за одежду и потащил спиной вперед к одной из спасательных шлюпок. Люк провернулся и с шипением открылся.

Он обращался с Умелым Оратором грубее, чем нужно было. Да, я сочувствовал Отельяру, учитывая, через что ему пришлось пройти, но он вел себя неправильно.

Перед тем, как люк задвинулся, пор’эль успел попрощаться со мной хорошо известным мне жестом — «тау’ва».

За Высшее Благо.

Только когда палуба содрогнулась от запуска двигателей спасательной шлюпки, я сообразил, что Умелый Оратор назвал меня человеческим именем.

Глава пятнадцатая

Я терплю поражение из-за чужацких технологий. Один из тау прикрепляет какое-то устройство к моей ноге. Мощным ударом наотмашь я отбрасываю противника на пол, расколов его широкий наплечник. Если бы я держал топор в правой, а не левой руке, то сразил бы ксеноса насмерть. Уронив болт-пистолет, тянусь к устройству, чтобы сорвать его; это округлый объект, размером с человеческий кулак. На нем быстро моргает череда огоньков, а затем раздается нарастающий вой. Я слишком поздно касаюсь диска.