Сразу после войны

— Самарин, наверное, расстроится.

— Ясное дело, — согласился Волков. — Я все время считал: стерпится — слюбится. А теперь ручаться могу: два номера лейтенант тянет — один пустой, другой порожний.

— Выбрала!.. — проворчал я, обозлившись на Нинку. — Самарин человек что надо, а Жилин куркуль.

— Не пойму, — удивленно произнес Волков, — чего они нашли в Нинке? На лицо она симпатичная — это верно, и фигурка у нее подходящая, все, как говорится, на месте, но ведь курит же она, стерва, и вино глушит не хуже мужика.

— Сегодня не пила и не курила, — сказал я.

— Ну-у?

— Только пригубила и сразу отставила кружку. А когда Самарин ей портсигар протянул, головой покачала.

— Жилина постеснялась, — решил Волков.

Он часто говорил, что Нинка пьет. Но я никогда не видел этого. Так и сказал.

— Пьет, — подтвердил Волков. — Конечно, не так, как некоторые мужчины, но сто граммов, не поморщившись, дернет.

— Это не доказательство, — возразил я.

— Для тебя нет, а для меня да! — вспылил Волков.

…Воздух становился все прохладней. Я поежился.

— Замерз? — спросил Волков.

— Немного.

— На боковую?

— Рано еще. Да и Гермесу мешать не хочется — пусть позанимается.

— Он на нашем курсе самый способный, — с гордостью сказал Волков. — Задачки, как орехи, щелкает, даже преподаватели удивляются.

— Отличный парень! — сказал я. — В тот день, когда я пришел к вам, он мне пижоном показался.

— Все мы любим пыль в глаза пускать. Даже Варька хвост веером распускал, когда к Нинке мылился.

— Неужели и такое было?

— Не вру. — Волков усмехнулся. — Я в Ашхабад в начале августа приехал, в один день с Нинкой. Варька уже тут ошивался, помогал кому делать нечего. После экзаменов решил я к Нинке подсыпаться, но увидел, что она курит и губы малюет, и отчалил. С дядей Петей познакомился, стал помогать ему котельную ремонтировать. В подвале холодно и сыро было. Поработаем, бывало, часа полтора и — на солнышко. Курим, греемся, друг друга слушаем. Однажды сидим так — Варька с Нинкой пылят. Он в глаза ей заглядывает, а она хохочет. Я Варьку сразу невзлюбил. Знаешь, как бывает: взглянешь на человека — и, как ножом, отрежет. Так и с Варькой получилось. Нинка увидела меня, подошла и сказала: «Владлен на танцы приглашает. Может, и ты пойдешь?» Я согласился, потому что вечером от скуки места себе не находил. Варька взял два билета — себе и Нинке. А у меня — ни копейки, последнюю трешницу на хлеб потратил. Делать нечего: отодрал от забора доску, выждал удобный момент и — порядок. Оркестр танго заиграл. Варька ногами кренделя выделывал — старался на Нинку впечатление произвести, а у нее в глазах смешинки стояли. Раза три они на танцы сходили, а потом она перестала обращать на него внимание. Я и так и сяк подсыпался к ней, хотел выяснить, что случилось, но она в ответ лишь улыбалась.

Я решил, что Нинка нравилась Волкову, спросил об этом. Он помолчал.

— Если бы она не пила и не курила…

— Тоже недолюбливаю таких женщин! — перебил его я.

Волков хмыкнул, неожиданно произнес:

— Сами, что хочешь позволяем, а к женщинам строги.